Как нас называют родители?

Случаются и курьезные ситуации. Например, мою знакомую Полину мама называла ЧМО, в смысле чрезвычайно мощное обстоятельство. Ласково – Чмончик. Момент истины случился в лагере: Полина утешала какую-то подружку, гладя ее по волосам и называя Чмонюшкой. Самое ужасное, что сомнительные утешения услышала вожатая и не поверила нелепым рассказам о том, что «это такое ласковое слово». Когда Полина приехала из лагеря, родителям мало не показалось. Но в большинстве своем домашние детские прозвища влияют и на нашу взрослую жизнь. Полине еще крупно повезло, что прозрение не совпало с первой любовью или замужеством...

УТИНАЯ ИСТОРИЯ
Когда я была маленькой, мама ласково называла меня Гадким утенком. Подразумевая, что со временем из меня наверняка получится лебедь. Я и росла утенком – неуклюжим и нерешительным: зажималась в компаниях, ходила вечно нахохленная и теряла дар речи у доски. Время шло, а сказочного превращения все не следовало. Мама стала недоумевать, ну где же, где прекрасная белая птица. Может, в утиное гнездо положили яйцо не лебедя, а скажем, какой-нибудь нелетающей киви или вовсе страуса, исследователя подземных глубин?

В пятнадцать лет я начала работать и перешла в вечернюю школу. Мои бывшие мальчишки-одноклассники еще дрались из-за вкладышей в жвачки, девочки обсуждали музыкальные группы и новые лосины, а я наконец заприметила подходящую птичью стаю. «Вечерка» оказалась натуральным оазисом свободы – со взрослыми мальчиками, курилкой на пятом этаже и разудалыми тусовками. И вот тут мои серые жидкие перышки начали превращаться в белоснежное оперение гордой птицы. На необычный, конечно, манер: дыры на джинсах росли, а волосы на голове, наоборот, исчезли всего за одну ночь с помощью трех желтых одноразовых станков. Увидев мой голый (очень красивый, между прочим!) череп в лучах рассвета новой лебединой жизни, мама потеряла дар речи. «Побрилась, — объяснила я, радостно улыбаясь. — Лебедь отправился в первый полет. Не видишь, что ли?» Мама посмотрела внимательно и все поняла.
После этого мы с ней стали, скорее, не мамой и дочерью, а подружками. И это понятно: трудно пытаться управлять человеком/птенцом, который выкидывает такое. Дальше бывало по-разному: мы плакали то из-за поклонников – ее или моих, то из-за хрупкости этого мира; мы ругались; мирились, пили чай, разговаривали и снова ссорились. Но уже как равные взрослые птицы. И как знать, если бы не это прозвище, стала бы я гордым и своенравным лебедем или долго оставалась пушистым, милым и так похожим на тысячи других утенком.

НА СВОЮ ГОЛОВУ
А вот еще одну знакомую мне девочку из хорошей семьи, единственную и любимую дочку, за худосочность и угловатость родители называли Юлькой-ходулькой. И часто просили ее в присутствии гостей (они в этом доме не переводились) сделать мостик или постоять на голове, что Юля, как девочка послушная, и делала. До тех пор, пока ей не исполнилось семнадцать. Именно в этом возрасте Ходулька за компанию с подругой уехала в Москву поступать в мастерскую известного театрального режиссера. Не поступила, но и домой не вернулась, устроилась официанткой, пошла на курсы театрального мастерства, вышла замуж, родила сына, развелась... Сейчас Юлька востребованная актриса в престижном агентстве по организации праздников. Внезапно выяснилось, что она, Ходулька, просто одно лицо, а заодно и одна фигура со звездой стриптиза – утонченной Дитой фон Тиз.

Чтобы осознать свою красоту, Юльке нужно было добрых десять лет пожить самостоятельно, услышать сотни комплиментов от совершенно разных людей, потратить уйму денег на работу с психологами, режиссерами и стилистами. Зато это понимание и уверенность в себе закрепились так хорошо и прочно, что назови ее кто Ходулей (да и вообще, попробуй обидеть), Юлька и бровью не поведет, зато в глаз даст. Я кажется, не говорила, что она в детстве в секции карате занималась, семья-то хорошая.

ФРЕКЕН БОЧКА
Аня, моя коллега и подруга, была упитанной с первых дней, даже минут: шутка ли, 4 килограмма 200 граммов орущего счастья. Аппетит и вес росли прямо пропорционально, время от времени обгоняя друг друга. Поесть милая пухленькая девчушка, а затем полненькая девочка любила всегда: дома ли, в гостях ли или на отдыхе она не уставала тешить растущий организм бутербродами, булочками и плюшками. Но полнота редко когда была популярной, и уже в первом классе Анюта получила свою порцию дразнилок на тему «пассажирных» поездов.
Да что там, даже родители (любя, конечно) назвали дочь... Жирной бочкой. Аня не понимала и страдала, особенно когда родился маленький и худенький братик с плохим аппетитом. Его кормили сладостями, а Аню пугали: будешь толстой, никто замуж не возьмет. В общем, на нервной почве впечатлительная девочка заболела и – нет худа без добра, а худобы без мотивации – похудела, а потом увлеклась спортом. Откровенное мини, смелая косметика, внимание старшеклассников и зависть одноклассниц способствовали поднятию самооценки.
В общем, быть стройной и уверенной Ане страшно понравилось, а грозный призрак Бочки никогда не давал расслабиться и служил отличным стимулом к правильному и здоровому образу жизни. Сейчас Аня – девушка худощавая и очень привлекательная. И как знать, кем бы она была сейчас: Колобком или Булочкой под шоколадной глазурью, не окажись в ее жизни прозвища Жирной бочки? С мамой у Ани, правда, до сих пор отношения натянутые, но за Бочку девушка не в обиде. Ведь теперь Аня понимает причину неприкрытой язвительности и тщательно скрываемой тревоги – мама весит почти как две Ани.

САМА ИГРАЙ
Можно вспомнить еще немало примеров того, как домашние прозвища влияли на дальнейшую жизнь самых разных людей. И как существенную часть этой самой жизни взрослые Балбески тратили на превращение в актрис (не просто актрис, а очень известных и популярных), Каланчи – в фотомоделей, работающих в самых престижных заграничных агентствах, а Пончики – в сексуальных кошечек. Возможно, все могло произойти быстрее и потребовало бы меньших затрат. И тогда успех ждал бы за первым поворотом, а не за двадцать первым. Хотя... как знать?
Моя подруга-психолог говорит так: «Родители только сдают нам карты, а играем мы сами. Возможно, если бы мы росли в педагогически правильных условиях, все могло бы сложиться иначе. Мы бы выбрали другую профессию, добились бы большего успеха, удачнее вышли бы замуж... Однако история говорит иное: у многих великих было трудное детство. И они стали великими, вероятно, не благодаря, а вопреки».
Я никогда не спрашивала свою маму, почему она меня называла Гадким утенком. И только став взрослой, случайно получила ответ. Для нее самой родители изначально ставили очень высокую планку. Мама старалась соответствовать, боялась, протестовала и, дождавшись двадцатилетия, сбежала из отчего дома.
Оберегая меня от перфекционизма, мама перестаралась. Ничего плохого она не хотела, я для нее всегда была самой красивой дочкой на свете. И как же много сил я потратила, чтобы понять и, главное, поверить в это...
У меня родился сын. Я контролирую себя и не придумываю ему прозвищ: все знаю и все понимаю. Вчера мы с мужем отвезли ребенка к бабушке. К моей маме на выходные.
– Эй, у-род! — это муж мне.
И я ему отвечаю, смеясь:
– Сам у-род!
Сами мы у-роды. Проще говоря, Удаленные родители.

ТЕКСТ: Марина Симанова