Была цель дожить до вечера и не покончить с собой: как я победила созависимость

Папа никогда хорошо не зарабатывал, и кормильцем в доме пришлось стать маме, поэтому я ее практически не видела — максимум по вечерам и в выходные. Но и тогда она обычно занималась бытом — готовкой, стиркой, уборкой. Я старалась не мешать, так как мама могла легко вспылить.

Насилие в моей семье было нормой. Частое явление: отец напивался, и они с мамой дрались. Но только физическим насилием дело не ограничивалось: эмоционально в нашей семье все друг друга подавляли. Если мы с мамой ругались или я выражала свое несогласие, меня наказывали бойкотом. Мать могла не разговаривать со мной по нескольку дней, а для ребенка это невыносимо. Как правило, я шла мириться первой, невзирая на то, виновата я или нет.

Меня часто сравнивали с другими детьми, критиковали, обесценивали мои успехи или вообще не интересовались ими. Когда с тобой так поступают родные люди, это становится нормой. Так во мне развилось угодничество: хорошим поведением, юмором и покладистостью я пыталась завоевать любовь мамы и папы.

Когда мне было 12 лет, родители наконец-то развелись, но тогда я испытывала чувство вины из-за этого, считая, что была недостаточно хорошим и послушным ребенком, чтобы спасти семью.

Со сверстниками отношения тоже не клеились: до 14 лет я много дралась, потому что не всегда могла объяснить что-то словами. Я росла вспыльчивой, во мне было много боли, поэтому любая критика воспринималась мной как прямая атака, и я давала отпор физически.

В школе я была аутсайдером, подвергалась буллингу как со стороны сверстников, так и некоторых учителей. Уже сегодня я понимаю, что у меня была типичная психология жертвы: я будто носила табличку «Пни меня», что люди охотно и делали.

Школу я ненавидела и после 9-го класса продолжила обучение в колледже. Учителя, гнобившие меня, считали, что это хорошее решение. Они открыто говорили, что из меня ничего не выйдет, я выйду замуж за алкоголика, рожу 10 детей и буду перебирать свеклу в ближайшем супермаркете. Эти голоса до сих пор звучат в моей голове, хотя год назад я защитила магистерскую диссертацию и какое-то время жила в Штатах.

Красавицей я никогда не была, но всегда была веселой и интересной девчонкой. Со мной часто хотели дружить, но не встречаться, поэтому я выстраивала романтические отношения в основном с теми, кто выбирал меня. Случалось, что мне удавалось добиться внимания понравившегося парня, но это было недолговечно. И вскоре, боясь быть отвергнутой, я уже не выступала инициатором каких-либо романтических встреч.

Мои первые созависимые отношения начались, когда мне было 16 лет. На первый взгляд парень мне вообще не понравился: ему было почти 18, он состоял на учете в полиции за причинение тяжких телесных повреждений в драке, жил отдельно от отца и матери, воспитывался бабушкой, которая частенько его колотила. В общем, он тоже был жертвой и созависимым. Назовем его Ж.

Чем больше мы общались, тем сильнее я чувствовала наше родство. В конце концов меня перестал интересовать окружающий мир, друзья, учеба. Я прогуливала колледж, лишь бы быть рядом с ним. Ж. стал центром моей жизни: в разлуке я сходила с ума от тоски по нему, звонила, писала, плакала. Это было безумием. Я полностью растворилась в человеке.

Мы начали ругаться. Причиной ссор часто становилась я: мне хотелось его спасти, исправить, сделать лучше, так как он не учился и не работал, жил на пособие по потере родителей, которые были лишены родительских прав. Нашу пару содержала я. Спасение «утопающего» было для меня нормой: всё свое детство я видела, как мама спасает отца от алкоголизма.

Мы были вместе 3 года, которые сопровождались эмоциональным хаосом, отсутствием денег и постоянным решением его проблем. Я растеряла всех друзей, но отчаянно цеплялась за Ж., мне казалось, что он понимает меня лучше всех. Но чем дольше мы были вместе, тем сильнее я понимала, что это не мой человек. Увеличивалась и пропасть в интеллектуальном плане: я готовилась поступать в медицинский на клинического психолога, а он довольствовался образованием 9 классов.

Мы расставались несколько раз: мне было плохо рядом с Ж., но еще хуже без него. Это был мой наркотик. И всё-таки накануне выпускных экзаменов из колледжа я попросила взять паузу, чтобы иметь силы на учебу. Он за это время нашел другую: знал, что измены я не прощу.

Мой мир был разрушен, и тогда я стала разрушать еще и себя: напивалась, ходила по клубам и оставалась на ночь в сомнительных компаниях. К осени у меня развилась депрессия: в голове я прокручивала наши отношения и в какой-то момент идеализировала Ж. до такой степени, что уже не представляла своей жизни без него.

В ноябре он позвонил и предложил встретиться, мы долго говорили и... решили сойтись. И снова этот замкнутый круг: я забросила учебу и бесконечно контролировала каждый его шаг — где он, с кем он, что делает. В конце концов мы расстались окончательно.

Через какое-то время я отправилась в Америку на стажировку. С одной стороны, я радовалась этой пьянящей свободе, приключениям, с другой — скучала по дому, мне было одиноко, и я подсознательно искала отношений, чтобы не чувствовать себя покинутой.

Вскоре менеджер отеля, в котором я работала, познакомил меня с парнем. Назовем его Тайлер. Мы стали встречаться. В американской культуре женщина воспринимается как равная мужчине. Я же привыкла к патриархальной системе и соответственно ждала от Тайлера того, чего он априори не мог мне дать. Наши менталитеты постоянно сталкивались, и это порождало постоянные конфликты. Например, мы одинаково зарабатывали, но в общественных местах каждый платил сам за себя. Я злилась и обижалась, понимая, что дело не только в культуре, но и в банальном нежелании нести за меня ответственность.

Но это цветочки: Тайлер был наркоманом и игроманом, из-за чего его настроение всегда было непредсказуемым — на одну и ту же ситуацию он мог отреагировать совершенно по-разному. Такая жизнь на пороховой бочке напоминала мне детство: мама тоже могла вспылить по любому поводу. Большую часть времени Тайлер был под кайфом и играл на приставке, выстроив толстую стену между нами. И чем сильнее я пыталась до него достучаться, тем неприступнее становилась эта стена. В начале отношений мы часто гуляли, проводили время вместе и разговаривали, но уже через месяц нашего совместного проживания это всё исчезло.

Мы часто ругались, он стал воровать мою еду (напомню: каждый в нашей паре платил за себя сам, и я рисковала остаться голодной), брал без спроса мой велосипед, а на все мои упреки пожимал плечами или врал. Постоянные бытовые конфликты заставляли меня задерживаться на работе, а его — всё чаще курить траву. Отношения усугублялись. Постоянно заедая стресс, я поправилась на 10 кг, моя самооценка упала. Я ревновала Тайлера, боялась его потерять.

Он же стал повторять, что ему скучно и нам нужно куда-нибудь выбираться. Так я познакомилась с его друзьями. Однажды мы пошли в бар, где я выпила лишнего. Девушка друга Тайлера предложила мне наркотики, и я, желая отключить мозг и ненадолго перестать думать об этих разрушительных отношениях, согласилась... Последствия той вечеринки превратили мою жизнь с Тайлером в ад, полный унижения, психологического насилия и физической агрессии.

Раньше я боролась со своим чувством покинутости с помощью алкоголя. В США он превратился в наркотики. А отношения — в пытку.

Мы стали «играть», кто кому сделает больнее, флиртовали с другими на глазах друг друга. Однажды дома во время разборок после одной из таких «игр» он схватил меня за руки, резко ударил об стенку шкафа и уставился полным ненавистью взглядом. Тогда я поняла: это конец.

Из этих отношений меня спасло то, что закончился мой рабочий контракт и в Штаты прилетела мама. Уже возле такси в аэропорт Тайлер просто обнял меня, как друга, и помахал на прощание рукой, ничего не сказав. Вот так просто он расставался со мной, как будто ничего и не было между нами.

Мы продолжили поддерживать контакт, даже планировали встретиться, но через пару месяцев после моего отъезда всё-таки расстались, а потом и вовсе прекратили общение. Это чудо, что всё закончилось именно так: анализируя потом эти отношения в беседах с психологом и в группах самопомощи, я поняла, что была в шаге от того, чтобы превратиться в свою мать — измученную, битую мужем женщину, которой некуда идти.

Я вернулась к учебе (последний курс психологического факультета), но никак не могла отпустить Тайлера. Однажды у меня случился нервный срыв прямо на паре. В другой день во время группового упражнения я разрыдалась, и меня успокаивал преподаватель. Она-то и посоветовала мне обратиться к психологу.

Я так и сделала: ходила на терапию несколько месяцев и подсобрала себя. Но, как говорится, зашить — зашили, а всё ли на месте, проверить забыли. Я функционировала, но внутри меня была глубокая травма, отсюда вялотекущие, но продолжительные депрессии.

В этот период случились мои третьи созависимые отношения. Он был студентом из другой страны. Парадоксально, но, боясь отвержения и покинутости, я выбирала людей, которые 100% меня покинут. Этот парень уничтожил мою самооценку, и без того подорванную еще предыдущим бойфрендом. Я всерьез думала о суициде. Мне казалось, что я дефектная, неправильная, не заслуживающая самой жизни. Он бесконечно критиковал меня за внешность, мои навыки в готовке, мои мысли, мою работу. Я никогда и ни в чем не могла ему угодить и тем сильнее мечтала заслужить его любовь. Суицидальные мысли снова привели меня к психологу, и только благодаря психотерапии я вышла из этих отношений.

Четвертые отношения были немногим лучше. Во-первых, они были на расстоянии: мы виделись пару раз в год. Во-вторых, он был алкоголиком: на завтрак ел хлопья с абсентом.

Рядом с ним я чувствовала себя принцессой, а без него мир застывал, и я считала дни до нашей встречи. Он потихоньку лечил мою самооценку, но был бесконечно далеко. Я невероятно страдала из-за этого, и моя жизнь больше походила на существование. Нелюбимая работа, ненавистная учеба, низкая самооценка и постоянный дефицит денег... Ежедневной задачей было дожить до вечера и не покончить с собой.

Я хотела жить по-другому, но не знала как. Я понимала, что из одних созависимых отношений залетаю в другие, потому что по-другому не умею. Я дико устала и в какой-то момент очутилась на пороге клиники неврозов. Увы, попасть туда я не смогла из-за начавшихся там летних каникул, но спасение всё равно нашлось — 12-шаговые сообщества.

Первый шаг давался очень тяжело. Всё то, что моя психика бережно предпочла забыть, я доставала наружу, проживала тонну боли, но впервые в жизни отпускала ее, а не зарывала глубже в себя. Я лечила своего раненого внутреннего ребенка, на котором базировалась моя личность, определила схему, по которой выстраивала взаимоотношения с людьми, училась работать с болью, покинутостью, страхами, уродскими установками и потихоньку распутывала этот клубок.

Конечно, откаты случались, хотелось всё бросить, но мне помогали другие излечивающиеся и мой наставник. Помню, как у меня случилась истерика и я кричала в трубку своему мужчине, что мне очень больно и я просто хочу умереть. Тогда я пришла в себя за 14 дней, хотя раньше на это уходили месяцы.

Я избавилась от депрессий и суицидальных мыслей: их нет в моей жизни уже полтора года, и это огромный подарок.

На третьем шаге у меня возникло ложное чувство, что я в порядке и продолжать программу нет смысла. Но жизнь раз за разом показывала мне, что я не права. Появлялись какие-то ситуации или люди, активирующие мое нездоровое поведение из прошлого.

Я до сих пор в программе, и это уже стало образом жизни. Я больше не выживаю, а живу. Планирую свое будущее, в то время как раньше вечерами я просто радовалась, что не вышла в окно в течение дня.

Понемногу я взращиваю любовь к себе, учусь не покидать себя, ведь если я всегда с собой, то никто другой не сможет меня покинуть. Я забочусь о себе и прислушиваюсь к собственным желаниям. Учусь отстаивать свои границы и заявлять, когда они нарушаются. Я много медитирую — это помогает прожить негативные чувства и вернуть себя себе. Сегодня я понимаю, что невозможно нравиться всем, но главное — нравиться самой себе.

Меня перестали привлекать проблемные мужики с тяжелым прошлым. Сегодня я хочу отношений с полноценным, проработанным мужчиной. Сегодня рядом со мной те, кто любит и ценит меня за то, какая я есть. Мне не нужно ни под кого подстраиваться, угождать.

От созависимости нельзя избавиться по щелчку. Ни за день, ни за год — особенно когда ты «употреблял» других людей не одно десятилетие. Но сегодня у меня есть инструменты, с помощью которых я не даю себе снова провалиться в зависимость. Я стала избегать романтических контактов с людьми с зависимостью или тяжелой жизненной историей. Мне бы свою душу спасти.

Мы все в той или иной степени находимся в зависимости и созависимости. Проблема возникает в тот момент, когда человек теряет себя как личность, которая имеет право на жизнь, на свободу, на любовь, и полностью утопает в другом человеке. Он по сути теряет свою независимость, и его мир, как мы видим на примере героини, перестает существовать, если рядом нет другого человека.

А теперь поговорим об источнике созависимости. Мы, люди, — существа очень сложные, и в этом есть как прелести и плюсы, так и минусы. Младенец, только появившийся на свет, максимально зависим от своего взрослого — без него он просто не сможет выжить. Представьте себе: вы голодны, вам холодно или больно, но вы ничего не можете предпринять — остается надеяться на помощь. Вас одолевает ужас, а в голове единственный вопрос: «Я выживу или нет?». Это то, что испытывает малыш, который только-только родился и полностью зависим от своего взрослого.

Почему я так подчеркиваю это «своего взрослого»? Поддерживать жизнедеятельность малыша может кто угодно, но, чтобы он смог из ребенка превратиться во взрослого — сильного, успешного, счастливого, ему нужен постоянный свой взрослый рядом, который дает ему чувство безопасности, спокойствия и доверия. Такой человек любит себя, ценит себя, не позволяет никому себя разрушать и знает, когда сказать «стоп» и выйти из отношений, которые переходят все границы.

Но когда ситуация развивалась с точностью наоборот (как в случае с героиней), человек вырастает с чувством пустоты, которую заполняет с помощью других людей (иногда — игр, алкоголя, наркотиков и даже еды), и, если они по каким-то причинам уходят, он испытывает ужас, сравнимый со страхом смерти.

Об этом я очень часто слышу на своих консультациях: когда успешный человек, много чего достигший, красивый, здоровый, плачет и говорит, что его как будто выключают из розетки, у него нет сил даже двигаться без любимого человека. Будто на чаше весов в этот момент либо жизнь, либо смерть.

Прекрасная новость заключается в том, что наша психика очень гибкая: будучи взрослыми, когда мы понимаем, что есть проблема, мы можем это исправить. Специалисты знают, как постепенно, шаг за шагом, можно проработать опыт детства, где человек не получил то, что ему было жизненно необходимо.

Созависимость проходит. И работать с собой — абсолютно точно важно. Удовольствие от жизни, которое приходит после терапии, бесценно, и к этому нужно стремиться.