Интервью с Екатериной Щелкановой

В 22 года балерина Екатерина Щелканова покинула наш город. Танцевала в знаменитом нью-йоркском Театре американского балета, снялась в мюзикле «Чикаго» с Ричардом Гиром, была лицом марки Ferragamo. Свой билет в Америку Екатерина превратила в счастливый. И теперь старается сделать так, чтобы дети, у которых нет родителей, не упустили свой шанс и использовали данный от природы талант к танцу как пропуск в лучшую жизнь.

Ты так хорошо заканчивала училище, танцевала на выпускных спектаклях первые партии, а в Мариинском театре задержалась всего на пару лет. Там не оценили твоих возможностей?
В школе я была очень уверена в себе. Меня любили. Я не готова была к тому, что я кому-то могу не нравиться. Мой педагог, которая выпускала меня, к сожалению, уехала из страны, и я осталась без профессиональной поддержки. В театре я попала к Габриэлле Трофимовне Комлевой. Она была потрясающая балерина, но у нас не сложился контакт.

Ты успела что-то станцевать в театре?
По тем стандартам, которые сложились у меня в школе, казалось, что все ерунда. Но сейчас я осознаю, что это было не совсем так.
Моя первая партия в театре – вставное па-де-де в «Жизели». Потом Цветочница в «Дон Кихоте», драгоценности в «Спящей красавице». Почти не было никакого кордебалета. Я танцевала, но ожидала большего, чего не стоило, наверное, делать. Было много давления, особенно со стороны родителей. Мы выросли в такой системе, где от детей ждут каких-то невероятных свершений.

Ты поехала на гастроли в Америку. И решила там остаться. Как это произошло? Тебе было всего 22 года.
Помнишь, что происходило в 90-е годы, какая была ситуация. И, к сожалению, мои родители развелись. У меня был такой юношеский дискомфорт, я решила, что нужен какой-то новый старт.

Наверное, ты от природы смелый человек.
Наверное. Вообще я боюсь высоты. Я никогда не каталась на американских горках, мне неприятно даже представить себе это.

А на сцену выходить?
Обожаю. У меня, наоборот, был всегда такой приятный мандраж. Сцены никогда не боялась.

У тебя была какая-то материальная база?
Я оказалась в Америке без копейки. Фактически без знакомых, без языка. На эту тему можно написать бестселлер. Судьба меня привела к Калерии Федичевой, балерине, которая тоже когда-то осталась в Америке. Но, к сожалению, Калерия скоропостижно умерла.

Ты не успела с ней встретиться?
Нет, успела. Но она была уже очень больна. У меня больше года не было возможности заниматься. Денег у меня не было. И вообще, я была разочарована. В Америке работала одна балерина, которую я знала еще по театру. Я обратилась к ней за советом. И она сказала: «Вряд ли ты здесь будешь танцевать. Тебе надо менять профессию». После этого я сильно разуверелась в себе. Но в результате перипетий я встретилась с Михаилом Барышниковым. Совершенно случайно.

Он помог?
Это для меня пример того, как каждое слово играет роль в нашей судьбе. Миша, в принципе, за руку не взял, в театр не привел. Но он сказал: ты должна танцевать, и ты будешь. И дал телефон дирекции Театра американского балета. Если бы первый человек, к которому я обратилась, сказал мне то же самое, наверняка я затанцевала бы на год раньше.

А после встречи с ним ты быстро пошла на просмотр.
Да. Он взял с меня слово, что я позвоню в театр в тот же день. И хотя это уже было начало сезона, все контракты были заполнены, меня мгновенно взяли.

Семь сезонов в АБТ, а что потом?
Я ушла из АБТ. Ушла потому, что идея, как мне казалось, себя изжила. Начать с того, что первые два года я знали, что я русская. Мне это не нравилось. А потом меня пригласили сниматься в «Чикаго».

Говорят, создатели фильма увидели твое лицо в рекламе?
У прекрасной балерины и дружественного мне человека Александры Ферри муж фотограф. Он как раз тогда снимал для Ferragamo. А она, в очередной раз вернувшись с гастролей, привезла с собой буклет труппы, в котором была и моя фотография.

Предложение сняться в «Чикаго» сначала ты отвергла. Почему?
Я, наверное, не понимала всей грандиозности этого предложения. Ну и потом – работа перед камерой. Мне нужно было читать монолог и главным условием было то, что я должна плакать. Я должна была это сделать несколько раз подряд. Реакция у меня такая была: «Это, наверное, какая-то ошибка».

И как же ты решилась?
Они меня уговорили прийти на пробы. Когда зашла в ангар, где были пробы, увидела громадные кирпичные своды, почувствовала себя такой маленькой – и монолог пошел, и я плакала на камеру. После этого я сразу поняла, что хочу сниматься.

Съемки в Чикаго заняли полгода. Что запомнилось?
Мы репетировали, и Роб Маршалл всем делал замечания, останавливал. Кэтрин Зету-Джонс гонял просто нещадно. А со мной ничего! Я подошла и спросила: «Роб, я что-то не так делаю? В балете, если на тебя не обращают внимания, значит, что-то плохо!» Он очень смеялся.

Ричард Гир, Кэтрин Зета-Джонс, Рене Зельвегер. Как тебе было в этой компании?
Такая ситуация комфорта и близости с суперпрофессиональными людьми. Но я думаю, что только суперпрофессиональные люди и могут так общаться. Насколько все простые, доступные. Куин Латифа... Ричард вообще потряс меня! Ни заносчивости, ни гонора, ни каких-то там претензий. Ни «я – звезда». Наоборот. Забота обо всех, кто рядом.

Ты с ними поддерживаешь отношения?
С Джоном Рейли мы ведем личную переписку. С Ричардом и Кэтрин я общаюсь через менеджера, мы в контакте. Дружу с первым помощником Роба Маршалла. Он очень поддерживает мою идею с Фондом.

Как к тебе пришла идея создания Фонда «Открытый мир»?
Когда Миша Барышников поддержал меня в том, что я должна и буду танцевать. Тогда ко мне пришло понимание, насколько важна хотя бы минимальная поддержка. Я несколько лет была арт-директором и членом жюри фестиваля в Берлине. Русские дети отличаются от всех! Они очень музыкальные, эмоциональные, ладненькие. Люди платят огромные деньги, чтобы показать на фестивале своих детей. А если родителей нет вообще?

Как ты начала заниматься с детьми?
После «Чикаго» меня пригласили преподавать. Мне понравилось учить. Это понравилось и мне, и тем, кого я учу. Это было открытие!

Как прошел первый визит в детский дом в Питере?
Я пришла в детский дом, ко мне подошел мальчик и сказал: «Я мечтаю танцевать на сцене Мариинского театра». Знак судьбы! Я поняла, что это надо делать.

И какие результаты?
Мы отучили 64 педагога дополнительного образования и хореографов из Питера и области. У нас были курсы с американскими педагогами, которые приезжали сюда специально.

Благотворительный фонд подразумевает пожертвования?
В нашем случае это были пожертвования времени и сил, моя приятельница оплатила дорогу. Оксана Куренбина предоставила всем возможность бесплатно проживать в арт-отеле «Рахманинов». Михаил Барышников дает в своем центре искусств в Нью-Йорке помещение на 21 апреля. Мы хотим вывезти туда 6 детей для участия в концерте. Выступят там звезды Театра американского балета и «Нью-Йорк Сити Балет», а также Дэвид Холлберг и, надеемся, Ульяна Лопаткина. И дети уже знают, что они не просто так ходят в балетный зал, – они едут в Нью-Йорк! Перед каждым из нас надо ставить такую лакомую цель.

Твои замыслы воплощаются в жизнь. Судьба к тебе благосклонна?
Когда летом я сказала друзьям: «Мы сюда привезем педагогов из школы Жаклин Кеннеди Онасис», они смеялись. «Конечно, профессора из Театра американского балета поедут сюда бесплатно учить каких-то педагогов из детдомов, а здесь какая-то добрая фея поселит их в гостиницу». Я им сказала: «Вот увидите, все так и будет!» Я люблю мечтать и очень надеюсь, что мои мечты будут продолжать сбываться!

ТЕКСТ: Евгения Кондратьева