Юрий Колокольников: игрок в престолы

Насколько экранная судьба твоего персонажа, предводителя клана одичалых Стира, похожа на то, как ее описал Джордж Мартин в цикле книг «Песнь Льда и Огня»?
Книг не читал – я не большой любитель фэнтези. Но, насколько понимаю, в сериале многое основано на них. Хотя авторы сценария и отступают от литературного источника, и дописывают что-то от себя. Мне самому очень интересно, как им это все удается, – придумать такой закрученный сценарий с кондачка сложно.

Наверняка было много желающих получить эту роль. Почему остановились на тебе?
На каждом кастинге есть масса факторов, которые влияют на результат. И в таком большом проекте, как «Игра престолов», особенно. Ты не представляешь, как там прорабатывается персонаж. Учитываются все мелочи, костюмы шьются вручную. Над внешностью одного героя работает целый штат дизайнеров и компьютерщиков.

Многие люди, прочитавшие, как выглядит Стир, шутят, что он очень похож на твоего героя из фильма «Счастливый конец» (Юрий играет сбежавший от хо­зяина половой член. – Прим. ред.)
Ну да. Мы с друзьями тоже шутили о том, что по большому счету это он. Только в сериале – он совсем дикий, а в фильме – более покладистый. (Смеется.)

Удалось на съемках выяснить, хорошо ли в Щукинском училище тебя научили фехтовать?
Меня хорошо научили фехтовать, но в сериале у меня была не шпага, а достаточно тяжелая... не буду говорить что. Оружие, словом. И первый раз в жизни у меня была такая физически затратная подготовка к съемкам – полторы недели мы бесконечно репетировали, тренировались.

А носиться целый день с этим загадочным оружием наперевес не опасно было?
Всякое бывало. Мне там врезали по лицу нечаянно. Ну не то что прямо врезали, а так, задели во время драки. Причем я прямо предвидел, что мне достанется. Подумал об этом перед дублем. Так и случилось.

Что тебя зацепило в «Игре» чисто по-зрительски? Ты понял, почему люди так погружаются в эту историю?
Просмотр первых серий мне тяжело давался. Потом, конечно, затянуло с головой. Меня восхищает этот сериал. Я не понимаю, как они его делают, хотя сам уже стал частью проекта. Потрясает еще и то, как весь этот масштабный мир «Игр» удерживается в нескольких головах. Ведь столько всего надо свести воедино: Ланнистеры, одичалые, Старки. Драконы летают, нежить бродит, армии бегают туда-сюда – сюжетная многоходовка просто запредельная. А декорации! Стена, знаменитый трон Семи Королевств, замки – все это фантастически реалистично. Убей, не понимаю, как они все это создают.

Познакомился ли ты с актером-карликом Питером Динклейджем?
Мы участвовали в разных сценах и не пересеклись. Надеюсь встретиться на премьере. Хочу фото на память.

Некоторых критиков смущает обилие жестокости и откровенных сцен в сериале. А тебя?
Нисколько. Нет вещей, которые бы меня смущали. Все, чего требует замысел режиссера, имеет право на существование. А если тебе что-то не нравится, то можешь не смотреть.

Скажи мне как мужчина-актер: как научиться не стесняться своего тела?
Надо родиться красивым. (Смеется.) И все!

У тебя возникают сомнения, когда нужно играть какую-то радикально откровенную сцену?
Слушай, ну что за вопрос! Что может быть более радикальным, чем лежать голым в гробу в крематории. (Смеется.) Это я про картину «Интимные места» говорю.

Твой герой Стир описывается как очень свирепый и воинственный. В его характере есть что-то близкое тебе?
Я вообще не жестокий, но если меня выбрали на эту роль, значит, нашли какую-то созвучную энергию. Хотя мне совершенно чужд подобный вид существования – «на войне». Убивать я не готов, мне ближе слово «борьба», а не «война».

А нынешние времена в России не кажутся тебе дикими? Нет ли ощущения, что мы недалеко ушли от средневековых рыцарей?
Я не раз уже говорил и могу повторить, что «Игра престолов» – это очень про Россию на самом деле. Так похоже на то, что у нас происходит, такой феодальный строй – несколько семей делят, «пилят» и борются друг с другом. Кто как может. Конечно, Россия – необъятная, мощная страна со своей харизмой. Все хотят, чтобы она жила как Европа, но это невозможно. Это же Россия.

Ты в детстве жил в Канаде, у тебя даже гражданство есть. Не думаешь туда насовсем уехать?
Не думаю. Я так скажу: в России жить некомфортно, но интересно. Заметь, все люди с большими деньгами все равно возвращаются сюда, чтобы делать бизнес. Потому что здесь адреналин. Здесь – одичалые. У меня в России много интересной работы. И потом, я часто езжу. Хотел бы вести такую жизнь и дальше – не могу я быть привязанным к одному месту.

Но ведь ты и на Западе делаешь карьеру. Нужно ли как-то соответствовать местным стандартам?
Принципиальных отличий от России я не заметил. Разве что если ты актер, то помимо ролей должен еще заниматься продажей себя. То есть не совсем продажей...

Крутиться в тусовке?
Да нет, тусовка ни при чем. Просто там совершенно другие культура, индустрия. Помимо того, что ты, предположим, имеешь хоть какой то талант, ты должен уметь продавать себя. Ты, безусловно, не сам стоишь с табличкой – есть команда, которая заинтересована в тебе сегодня. Завтра она может быть уже и не очень заинтересована. Это индустрия, где на одной поляне встретились талант, тщеславие и деньги. Выводы делай сам.

Я вот о чем думаю: наши актеры и раньше ездили в Голливуд попытать счастья, однако мало что из этого вышло. Теперь же их принимают с распростертыми объятиями. Ходченкова, Козловский, Снегирь, Добрыгин, Раппопорт, ты – откуда вдруг такой интерес?
Все очень просто. Наша страна стала огромным рынком для проката фильмов. Здесь на ура идут блокбастеры, наши люди стали активнее работать с западными коллегами. Кроме того, не люблю я это слово «тренд», но Россия именно им сейчас стала. Людям за границей непонятно, что это за огромный кусок суши, где всё через одно место происходит. В то время как многие страны задумались об экологии, о каких-то других вещах, у нас все по-прежнему феодальный строй, где по большому счету все решения принимает один человек.

Как думаешь, где тебе могут предложить наиболее провокационные роли – в России или на Западе?
Скорее на Западе – там общество более открыто к острым вопросам. У нас не очень. Вот реакция на «Интимные места» меня удивила. Чего там такого в этой картине? Вообще ничего. А все прямо завелись! Зато такие фильмы, как «Счастливый конец», у нас вообще не смотрят. В то время как западные кинематографисты – я им рассказывал cюжет – визжат от восторга. Классная идея, говорят, суперфильм, хотим посмотреть.

Вот ты мне сказал, что не любишь фэнтези. Но в 90-е все мальчишки жили в мирах Ника Перумова, Толкиена. А ты?
Ничего такого у меня не было, я как-то мимо всего этого прошел.

Ну чем-то ты в юности увлекался?
(Думает.) Да, хороший вопрос. Хобби у меня нет никакого. Какой-то бессмысленный я человек.

Ты себя так искренне ругаешь...
Мне всегда нравилось работать. Двигаться вперед, что-то делать, поэтому и на хобби не хватало времени.

Даже в баскетбол тебя не звали? Мне казалось, всем высоким людям однажды предлагают играть в баскетбол...
Я вырос резко, когда уже в Россию приехал. До этого я был среднего роста.

Можешь назвать свое детство обычным?
Нет, хотя бы потому, что я много ездил по разным странам. Но, с другой стороны, для современных детей это уже норма жизни. Взять хотя бы моих дочек – они часто со мной летают или с мамой, и для них это уже привычка. А ведь новые впечатления для детей – это очень важно! Сейчас, кстати, вообще новый тип людей рождается. Слушай, они в три года берут и легко поворачивают фотографию в iPad, они знают, как его включить и выключить. У них все эти знания будто с рождения есть, в генах.

Я как-то шел по центру Москвы, а ты навстречу – с коляской, очень трогательно смотрелся. Скажи, какой ты отец?
Учитывая, что у меня две девочки...

...в футбол играть не с кем?
Конечно! И они из меня веревки вьют просто страшным образом. Превращают меня в зефир в шоколаде. Так что тут говорить, какой я папа?

Ты с ними много возишься? А то актеры часто оставляют детей на нянь и бабушек.
Все от графика зависит. В прошлом году мы чаще были вместе, а сейчас я уезжал на два месяца. Но стараюсь проводить с детьми как можно больше времени.

После проб в «Игре престолов» ты поехал в Северную Корею. Зачем?
Там снимается часть фильма про Маяковского. Но больше я ничего тебе о проекте не скажу.

А о Северной Корее?
Там, конечно, удивительный мир, и я понимаю, почему корейцы так пытаются его сохранить.

Я слышал, что ты очень трепетно относишься к своему образу на фотосессиях. В чем это выра­жается?
Спроси у того, от кого слышал. Я не знаю, что это значит...

Я так и подумал. Кстати, вот Питер Динклейдж недавно был на обложке американского Esquire – спецвыпуска, посвященного стилю. А ты со стилем дружишь?
Фотосессия – это тоже актерская работа, создание образа. В этом смысле я и правда трепетно к съемкам отношусь, даже называю себя фотоактером. Но что такое стиль, не знаю. Стиль у меня в душе. То, что кажется мне хорошим, то и хорошо.

Беседовал Андрей Захарьев