Рожденная в семье нацистов: как жила Одри Хепбёрн во время войны

Джозеф ушел из семьи, когда Одри было шесть лет: баронесса застала его в постели с няней детей и, конечно же, не стала сдерживаться в выражениях. Девочка попыталась остановить отца — повисла на нем с криком: «Папа, не уходи, я тебя люблю!» Тот стряхнул руки дочери с запястья и молча вышел из дома. Мать поймала Одри, пытавшуюся выскочить за ним, за шиворот: «Не унижайся! О любви не просят. Она либо есть, либо нет».

Вместе с тремя детьми баронесса перебралась в Голландию. Увлечение нацизмом было забыто навсегда: то ли идеология Третьего Рейха напоминала о ненавистном изменщике, то ли Элла никогда не была увлечена ею по-настоящему и разделяла интересы мужа, лишь чтобы ему нравиться. А вот Джозеф следовал за фюрером искренне: перебравшись в Лондон после развода, он стал директором пресс-агентства, занимавшегося нацистской пропагандой. Поговаривали, еще и шпионил, вот только точно об этом никто не знал.

В Голландии Элла поселилась в тихом городке Арнеме, где у нее был небольшой домик. Работала на износ — не так-то просто одной прокормить двух сыновей и дочь! С детьми баронесса была строга, почти жестока. Но те всё равно любили мать, понимая: она не злая, просто хочет научить их жить в суровом мире и справляться с любыми жизненными невзгодами.

Ни Элла, ни Одри не знали, с чем им предстоит столкнуться. Никто не ждал, что Голландия, которая никогда не ссорилась с Германией, будет оккупирована в течение всего пяти дней. Девочка поначалу даже не понимала, что происходит: ей было любопытно, но совсем не страшно. На улицах жгли книги, знакомые зачем-то прятались, Одри строго-настрого запретили представляться своим именем. Всё это на первых порах напоминало странную игру.

Но скоро стало понятно: происходящее — не забава, а жуткая сказка. Семью Одри выселили из дома. Правда, нацисты «щедро» позволили баронессе и детям жить в пристройке для прислуги. «Как нам повезло! — с наигранной жизнерадостностью говорила Элла. — А ведь могли бы оказаться на улице!»

В стране начался голод. Пухленькая девочка, которую мать всегда корила за любовь к шоколаду, на глазах превращалась в тощего кузнечика. Чтобы не думать о еде, Одри уговаривала себя: она терпеть не может хлеб и сладости. И вообще ненавидит завтракать, обедать и ужинать, а если и кладет себе что-то в рот, то только потому, что надо что-то есть, чтобы не умереть. Чтобы отвлечься, Одри постоянно чем-то занималась: читала, рисовала, танцевала. Занялась балетом — тогда еще никто не знал, для чего ей понадобятся пуанты.

С каждым днем жизнь становилась всё сложнее. Расстреляли любимого дядю Одри — просто так, чтобы напугать остальных. Одного из братьев схватили на улице и увезли в Германию. С неба сыпались снаряды: тихий Арнем стал местом проведения операции союзников, которым немцы оказывали жесточайшее сопротивление. Из пристройки семью выгнали: Элла с детьми перебрались в старый неотапливаемый дом дедушки в Вельпе — и это ранней-то весной, которая не сильно отличалась от зимы.

В новом убежище баронесса с ужасом поняла: собираясь второпях, она совсем забыла про спрятанную «на черный день» банку с сухарями. Сначала возвращаться за ней никто не собирался, но скоро вся еда кончилась — даже луковицы от тюльпанов, из которых варили похлебку. И Одри вызвалась сходить в Арнем и найти жалкие запасы — они стали единственной надеждой на выживание.

Вернувшись в старый дом, девочка обнаружила, что сухари пропали. Но ей повезло: в разрушенной пекарне она нашла засохшие булочки и несколько яблок. По дороге обратно Одри пришлось прятаться в подвале от патруля, где она выдержала настоящую битву: еду попытались отобрать крысы. Актриса боялась их до конца жизни: всякий раз, видя даже белую декоративную мышку у кого-то в руках, не могла отделаться от ощущения, что сейчас животное оскалит зубы и вцепится в гладящие его пальцы...

К концу войны жить стало чуть проще: союзники сбрасывали с самолетов еду, потом в Голландию пришли англичане. «У меня освобождение связано со вкусом сгущенного молока, которое можно было есть ложками», — писала Одри в воспоминаниях. Из первых продуктов, которые раздавали на улицах, она сварила себе такую сладкую овсянку, что едва не умерла: сахар превратил крупу в цементный комок.

Когда уже взрослая Одри рассказывала о своем детстве, она часто упоминала расстрелы и голод, но почти ничего не рассказывала о том, чем занималась. Роняла лишь скупо: «Все дети в Голландии что-нибудь делали, чтобы победить нацистов». Иногда добавляла: «Многие были смелее меня, нечем хвастаться». Но странно было бы ожидать, чтобы девочка, лишившаяся любимого дяди, останется в стороне.

Долгое время биографы актрисы точно знали только о том, что Одри выступала на благотворительных концертах, собирая деньги на нужды Сопротивления. В своих балетках девочка нередко проносила послания от одних подпольщиков другим. Поговаривали, что Одри еще часами прыгала на городской площади через скакалку, делая вид, что играет, и считала машины нацистов. Но это вряд ли: патрули с улиц забирали в трудовые лагеря всех подряд.

Изменилось всё, когда в 2019 году вышла книга Роберта Матцена «Нидерландка Одри Хепбёрн». Исследователю первому пришло в голову изучить дневник Отто — расстрелянного дяди Одри. И выяснилось, что дело не ограничивалось танцами. Вернее, с них всё только началось.

Оказалось, что Элла и Одри присоединились к Сопротивлению после переезда в Вельп. Девочка помогала врачам в местном госпитале, который оказался городским центром Сопротивления. Одри стала помощницей доктора Хендрика Виссера Хуфта — человека, который организовывал помощь сотням евреям, укрывая их и добывая деньги на продукты для беглецов. Он-то и придумал «черные вечера» — те самые благотворительные концерты, на которых танцевала Одри. Называли выступления так, потому что окна были тщательно зашторены — никто не должен был догадаться, что в доме собрались люди.

Балетные па давались Одри с большим трудом — на тот момент она, как и все остальные, была очень истощена. Иногда ноги опухали от голода так, что девочка не могла двигаться. Но, если ей хватало сил, она обязательно выступала. Платья для юной балерины шила мать, ее друг играл на пианино. «Это выглядело очень по-дилетантски, но тогда развлечений было мало, и все радовались возможности собраться вместе и послушать музыку», — говорила потом Одри.

Давали девочке и другие поручения. Она помогала американским и британским летчикам, которых сбили над Нидерландами: приносила им в укрытие еду и записки. Выбрали для этого Одри по двум причинам: она отлично говорила на английском и казалось нацистам безобидной. Никто и подумать не мог, что маленькая худенькая девочка — участница Сопротивления. Как-то в лесу Одри заметили солдаты. Поняв это, она сделал вид, что собирает цветы, а когда один из немцев подошел, вручила ему букет с улыбкой и балетным поклоном. Тот добродушно посмеялся, даже не заподозрив, зачем на самом деле ребенок гуляет по зарослям.

Еще одной обязанностью девочки было распространение подпольной газеты, в которой жителей Вельпа призывали прятать столько людей, скрывающихся от нацистов, сколько возможно. Вместе с Хуфтом и другими соратниками Одри выхаживала британского десантника, которого прятали у доктора дома. Каждый день Одри ходила мимо здания Роттердамского банка, где держали политических заключенных, слышала их крики и понимала: оступись она, и тоже окажется в числе тех, кого пытают.

Когда война закончилась, Одри узнала, что стать балериной ей не суждено. Преподавательницу, которая сказала об этом юной Хепбёрн, девушка потом вспоминала с теплотой: «Мадам Рамбер была резка и откровенна, за что я ей благодарна, потому что, пожалей она меня тогда, я стала бы заштатной балериной, но точно не стала бы актрисой». В начале своей карьеры в кино Одри бралась за любые роли — сказывалось трудолюбие, привитое матерью.

Избегала актриса лишь фильмов, где надо было обнажаться. Впрочем, такое случалось редко: «Никому не могло прийти в голову предлагать раздеться сущему скелету, а для ролей узников Освенцима кандидаток хватало и без меня», — писала Хепбёрн в своих воспоминаниях.

Но один раз Одри сказала «нет» совсем по-другому поводу: в 1959 году режиссер Джордж Стивенс захотел, чтобы девушка сыграла Анну Франк. И Одри отказала обладателю двух «Оскаров»: слишком близка и знакома была ей история этой девочки. Уже знаменитая актриса не могла, не хотела возвращаться в военные годы даже в воспоминаниях.

Тогда, в Голландии, она пообещала себе: «Если выживу — никогда и ни на что не буду жаловаться». И Одри Хепбёрн сдержала свое слово, навсегда оставаясь для окружающих спокойной, уверенной в себе женщиной, которая способна справиться с любой проблемой.

Фото: Getty images, Legion media