Ночь любви
Сейчас я скажу вещь неприличную, но тут в общем-то все свои: именно Новый год по длительности и интенсивности предвкушения, пышности, краткости события и мрачности послевкусия больше всего похож вот на это самое, о чем ты подумала. А если ты так сосредоточена на финансах или здоровье, что подумала о другом, так я открытым текстом скажу: Новый год похож на половой акт. Долго предвкушаешь, готовишься, потом салют, фейерверк, крики, потом отходняк и мысли о вечном. И отношение к этому празднику у мужчин и женщин соответствующее: он радуется и бурно действует до, а она – после.
Ни для кого не секрет, что период подготовки к Новому году (как и к известному акту) – едва ли не самое радостное, что бывает вообще. А вот потом наступает долгая, специально изучаемая психиатрами новогодняя депрессия. Перефразируя Лукреция, всякая тварь грустна после Нового года. Еще несколько месяцев проводили в вечность, ничего грандиозного по большей части не сделали, великие планы не сбылись, а если сбылись – не так, как ожидалось, и кто – кроме детей – способен всерьез ликовать по поводу подарков, тоже всегда немного не тех?
Разумеется, процесс подготовки к празднику сам по себе гипнотичен, он заставляет забыть о его смысле и последствиях. Поэтому мужчина, как и положено пассионарию, больше всего любит процесс этой подготовки. Пассионарий ведь как действует? В точности как Наполеон и Ленин, у которых был общий любимый афоризм: ввяжемся в сражение («драчку», говорил Ильич), а там посмотрим. Для мужчины Новый год – как новая женщина: обязательно будет что-то небывалое. Вроде мы и представляем примерно, что нас ожидает, а все-таки верим, что уж на этот-то раз... Начинается (еще за месяц) бурный процесс выбора подарков, елки, долгие планы, к кому на этот раз поедем или что устроим себе сами: можно к Сидоровым на дачу, а можно к себе, а то еще давайте все в лес и там прыгнем через костер! Кстати, и в любви большинство мужчин почему-то уверено, что от выбора места для «первого раза» очень многое зависит: в лесу, на крыше или на даче у Сидоровых все будет совершенно иначе, как будто анатомия так уж зависит от декораций. Для Нового года закупается тьма совершенно ненужных принадлежностей, производящих, однако, очень много грохота: петарды, от которых все окрестные машины воют сиренами, а собаки бросаются под диван; летающие китайские фонарики, нередко застревающие в проводах; разнообразные огненные чудеса, которые в снегу чаще всего не взрываются, а если взрываются, то в руках у несчастного владельца, подошедшего посмотреть, почему не бабахает. Успех в любви тоже нередко обставляется громом и молниями, о чем еще Пушкин оставил нам прелестный анекдот. «Во время похода на Очаков Потемкин ухаживал за княжной Е.Ф. Долгоруковой. Наконец, он добился свидания с ней наедине в своей ставке. В решительный момент он дернул за звонок, и пушки вокруг лагеря заговорили. Князь В.В. Долгоруков (генерал-поручик), муж этой ветреницы, был в курсе событий и, услышав стрельбу, заметил: "Экое кири-куку!". Ну вот, Новый год встречен, экое кири-куку! И тут наступает тот печальный момент, о котором все мужчины знают, но говорить не любят: за какую-то секунду мы вдруг перестаем понимать, из-за чего столько бесновались и на что так надеялись, и с кем это мы вообще тут лежим у Сидоровых.
У женщин все обстоит несколько иначе: для них подготовка к Новому году ни фига не праздник, если, конечно, их не обслуживает штат прислуги. А впрочем, с прислугой еще хуже – она ведь ничего не умеет, никто ничего не понимает, все приходится самой... Надо организовать стол, чтобы не хуже, чем у Сидоровых (а если вы Сидоровы, позвавшие всех любоваться свеже-оструганной дачей, так у Ивановых). Надо все приготовить, накрыть, расставить, зажечь, застегнуть, намазать, выстирать, развесить, раздать, подмести, разложить (под елкой), выставить (детей до главного момента), запудрить, застирать, рассадить, чокнуться во всех решительно смыслах – и только после этого расслабиться и отдыхать, потому что главное сделано. Потому что он все-таки пришел (Новый год), и теперь мы с чистой совестью можем целых десять дней пребывать в нирване.
Некоторые из мужчин, кто не сразу отворачивается и засыпает после того как, замечали эту удивительную перемену, по-своему не менее загадочную, чем наше внезапное охлаждение и разочарование. Женщина, которая сначала проявляла неудовольствие, потом любопытство, потом все нарастающий интерес, а потом, как у того же Пушкина, делила наконец наш пламень поневоле, вдруг глядит с каким-то довольным, словно только что покушавшим видом. В ней появляется внезапный покой, пресыщенность и как бы тихая радость обладания. Она нас поймала, она получила требуемое, более того, мы теперь ее собственность. Это изумительный психологический парадокс: когда нам случается добиться долго желаемой, уговариваемой и вот наконец соблазненной красавицы, настоящее удовлетворение испытываем не мы, смущенные и отчасти разочарованные, а она. Все заметил Шекспир, неизменно циничный и жестокий: "Женщина одерживает верх, едва мужчина оказывается сверху". Она теперь победитель, и если мы после соития грустны и задумчивы, то она как раз может расслабиться и мысленно подсчитать подарки.
