За стеклом

Если честно, романтики в моей жизни мало. Алые розы были, но не миллион. Ужин при свечах был, но только потому, что в районе выключили электричество. Меня даже никто не вызволял из тайской тюрьмы, как мистер Дарси. Впрочем, кое-что подобное однажды случилось.

Мы с Янкой делали «секретики». Бусинки, блестки, лепестки зарывали в землю и накрывали красивыми стеклышками. Самые красивые стеклышки водились в саду у Парамоновых. Папа Парамонов привозил из командировок заграничные бутылки. Мама Парамонова втыкала их потом в землю горлышком вниз. Получался ландшафтный дизайн по-советски.

С сыном Парамоновым мы не дружили. Странный он был, этот Павлик. Читал в 7 лет толстые книжки, мало разговаривал, не плевался и, по слухам, был из Москвы. В общем, мы с Янкой решили, что надо ограбить Парамоновых на бутылку. Янка была на шухере. Я перелезла через забор, схватила бутылку – фигурную, зеленую, на семь секретиков минимум, и мы побежали к себе во двор. Через час Павликова мама тетя Наташа пришла к моей бабушке в поисках справедливости.

– Это заграничная вещь! — кричала она. – Второй такой нет!

Я очень сочувствовала тете Наташе, скрываясь под диваном.

– А откуда вы знаете, что это сделала моя внучка? — спросила бабушка, которая меня сдавать не собиралась.

– Оттуда, что ее подружка Яна мне все рассказала. И вообще я видела, как ваша Антонина била по моей бутылке молотком. Она даже со мной поздоровалась и этим молотком помахала!



Бабушка растерянно посмотрела в сторону дивана. Такой тупости она от меня не ожидала. Подумаешь! Я просто человек вежливый, пусть и немного вороватый. К тому же бутылка почему-то не разбилась. Так, откололся кусочек от горлышка, но какой из него секретик. Я подумывала выйти из-под дивана и рассказать об этом, но тут раздался отчаянный крик:

– Ее поклевали!

За тетей Наташей стоял Павлик. Хочется написать «бледный и решительный», но на самом деле красный и испуганный.

– Ее поклевали! — сказал он еще раз и посмотрел на мать умоляюще.

– Кого поклевали? — спросили тетя Наташа и моя бабушка вместе.

– Тоньку.

– А ты что здесь делаешь? — спохватилась тетя Наташа. — У тебя температура 39!

– Поклевали ее. Она не воровала. Я им разрешил поиграть с бутылкой!

– Кто поклевал? — тетя Наташа была уже готова всыпать Павлику, невзирая на температуру 39, но тут моя умная бабушка догадалась:

– Оклеветали. Мальчик хочет сказать: ее оклеветали. Антонина, вылезай из-под дивана. Что за детектив?

Я полезла навстречу возмездию.

– В кустах ваша бутылка спрятана, — сказала я тете Наташе.

– Так это все-таки ты?!

– Угу, — вздохнула я, — здравствуйте еще раз.

Потом мы с Павликом вместе втыкали бутылку обратно в землю. Во-первых, оказалось, что у него уже не 39, а 37. Во-вторых, он заявил матери, что преступление не доказано, что у меня были сообщники и будет нечестно, если я отправлюсь на принудительные работы в одиночку. Конечно, в свои семь лет он выразился как-то по-другому, но я помню суть. И с тех пор знаю, что смысл всегда важнее формы. Особенно когда это касается мужчин.

ТЕКСТ: Антонина Козлова