18+

Неспящая красавица

В женщинах многое удивляет. Хотя бы то, как они ходят на каблуках. Непонятно не только зачем, но, главное – как? Как можно ходить, подперев пятки палочками из железа? Или они из пластмассы? Сколько я ни спрашивал, ни одна женщина не могла объяснить, из чего делают каблуки. Одна сказала мне: из «ступинаторов».
Неспящая красавица

В женщинах многое удивляет. Хотя бы то, как они ходят на каблуках. Непонятно не только зачем, но, главное – как? Как можно ходить, подперев пятки палочками из железа? Или они из пластмассы? Сколько я ни спрашивал, ни одна женщина не могла объяснить, из чего делают каблуки. Одна сказала мне: из «ступинаторов».

Но главное, женщины никогда не хотят спать. И это удивительно!
Давным-давно, в школе, мне сказали, что Ленин спал по три часа в сутки. Потому что ему жалко было тратить на сон то время, которое можно потратить на мировую революцию. А Штирлиц спал двадцать минут в машине. Если разобраться, то сон – это безумно странно.
И опасно. Сон – это сумерки сознания. Ты перестаешь осознавать себя, твое тело работает в автономном режиме, мысли меркнут, мозг уходит в слип-мод... В это время кто угодно может подобраться к тебе. Враг, хищник. Ленин. Штирлиц. Но спать необходимо. Если ты не спишь, у тебя едет крыша. Если ты спишь недостаточно, начинает зудеть внутренняя сторона век. Подвывают даже колени. Невыспавшегося человека не может радовать ничего: ни «прекрасная погода», ни «поцелуй меня, милый», ни тем более «давай немножко поговорим». Ему хочется только одного – найти безопасное место, без врагов, без хищников, привалиться к чему-нибудь и уйти в режим сна.
– Почему ты кричишь? Ты с левой ноги встал? Ты опять не выспался? Сколько можно спать!
Нет, наверное, ни одной женщины, которая сама, по доброй воле отправилась бы вечером в постель. Поправка – в постель спать. Даже если весь день она падала от усталости, в тот момент, когда уже пора бы, наконец, положить голову на подушку, она просыпается. Давай еще погуляем. Я буквально минуточку почитаю. Поговори со мной. Я и говорю: давай спать! Она бродит и ходит, включает свет, хлопает дверьми. Открывает форточку. Закрывает форточку.
Я изо всех сил стараюсь не обижать ее. Я знаю, что все это (и погулять, и поговорить, и холод из форточки) – для меня. Что ей хочется еще немного побыть со мной. Поэтому я стараюсь терпеть. Я говорю себе: сейчас, сейчассс... хррррр... И в момент, когда я перестаю что-то понимать, она спрашивает, шепча мне в ухо, нежно-нежно: «Ты спишь?»
Утром кажется, что внутри глазниц кто-то варит кофе по-турецки.
В суставах скрипит кварц, в переносице как будто все время чиркают пьезозажигалкой. Мысль о недополученных двух часах сна изнурительна. Два часа! За это время Штирлиц выспался бы шесть раз!
Когда я прихожу с работы, она полна раскаяния.
– Я знаю, ты так не выспался! Ляг, поспи, я не буду мешать.
Я послушно ложусь. Прячусь от дневного света под пледом. Внезапно трещит телефон. Я слышу, она бежит, испуганно зажимает трубку, хлопает дверью ванной и там начинает шептать. Как только я привыкаю к этим звукам, с грохотом обрушивается дверца кухонного шкафа. Она шепотом вскрикивает:
– Ой, прости, спи-спи-спи...
Шуршит фольга шоколадки. Сочно чмокает дверца холодильника. Шелестят страницы. Тикают часы. Ездят за окном машины. Я сбрасываю плед с головы и поднимаюсь.
Вечером она меняет тактику. Она не хочет больше мешать, я могу спокойно лечь спать, а она пойдет читать в соседнюю комнату. Она идет и действительно там читает. Окна закрыты, свет выключен, ничто не мешает мне, но я все равно не могу спать! Не дает тишина. Не дает то, что я знаю, что она там не спит. Я требую: иди спать со мной! Она недовольна:
– Ну почему ты все время так! Со мной ты не можешь спать, без меня ты не можешь спать! Ты хочешь – ты и спи, а я пока не хочу!
Повозмущавшись еще немного, она обиженно раздевается, обиженно укладывается рядом, обиженно возится некоторое время, чего-то там сердито сопит... и вдруг я понимаю, что она вовсе не сердито сопит, а спит, дрыхнет без задних ног, как дитя, как ангел, как черт знает что!
Вот теперь и я могу наконец-то заснуть.