Любовь с первого прикосновения
«У нас с Митей давно не было секса. Нет, с другими у него тоже не было по той же самой причине, что и у нас. Ему не хотелось. Мы были у миллиона психологов и семейных терапевтов, и вывод был один: с Митей все в порядке, с нашими отношениями все хорошо, но у него такой темперамент. Я плакала: "Неужели тебе сложно? Ну ради меня?" Он удивлялся: "И ты будешь нормально заниматься сексом, если ты знаешь, что я себя заставляю?!" И я, конечно, понимала: ненормально.
В общем, я чувствовала себя несчастной и, главное, не видела выхода: если не брать в расчет секс, то лучшего мужчины, чем Митя, найти трудно. Но смириться с тем, что у меня занятия любовью будут два раза в год, не получалось. Мне хотелось стукнуть подружек, которые советовали: «Нарядись завлекательно, пококетничай, выпейте вина, посмотрите эротику, и он на тебя набросится!» Я и злилась, и завидовала: они не знали, как бывает, когда намеки на интим мужчину только раздражают. Я уже почти смирилась и научилась быстро и эффективно мастурбировать в ванной – между вечерней чисткой зубов и загрузкой стиральной машинки, когда встретила Емельяна.
Он бельгиец, и его зовут Емельян, а не Эмильен. Не представляю, чем думали родители, когда выбирали ему имя. Ему сорок один, он похож на доктора Хауса, только лысый. Он ездит на работу на велосипеде, не ест мяса, преподает в университете у моей сестры (она нас и познакомила), ходит пить пиво со своими студентами, выращивает дома бонсай из желудя, носит футболки с героями мультиков и трудится над военным правительственным заказом – он ученый.
Я приехала в Бельгию к сестре на неделю, а осталась на месяц. Врала Мите, врала на работе, даже сестре соврала, что улетела в Москву. Мы приехали в аэропорт, я дождалась, пока она уйдет, и выскользнула на улицу, где меня ждал Емельян. Это было безумие – с того момента, когда мы с сестрой вошли в бар и я увидела этого длинного, скуластого, синеглазого мужчину, а потом мы все пошли в сторону студенческого общежития. Мы с Емельяном отстали.
Он взял мою руку и положил в задний карман своих джинсов. И этот жест был таким интимным, таким вульгарным и одновременно таким невинным и естественным, что я не выдернула руку, а оставила ее в кармане и чувствовала, как при ходьбе напрягаются его мышцы, какой он горячий и как заманчиво пахнет, если идти близко-близко.
Дальнейшее помню вспышками. Я в его рубашке готовлю завтрак. Мне приходит sms от Мити, Емельян все понимает и темнеет лицом. Мы сидим на траве и целуемся. Потом он берет мое лицо в ладони, укладывает на землю, ложится рядом, мы так лежим еще долго: я смотрю на небо, а он на меня. И нет в мире никого счастливее. А ведь несколько раз мы целовались до изнеможения, дрожали, когда срывали друг с друга одежду, а потом у него внезапно пропадала эрекция. Я думала: сорок лет человеку. Оказалось – волновался. У него в жизни было всего две девушки, уму непостижимо. А потом понеслось – по три раза в день, долго, чудесно, и невозможно было оторваться, и невозможно уехать. Он плакал, когда вез меня в аэропорт, на этот раз я улетала по-настоящему. И плакал, когда встречал снова. И Митя плакал, когда я рассказала о произошедшем и собирала чемоданы, чтобы улететь уже навсегда.
Я никогда в жизни не видела столько мужских слез, как тогда. Но три раза в день и синие глаза! Оно того стоило».
Записала Полина Ольшанецкая
