Тон иногда значит больше, чем слова

Когда я была маленькой, то никак не могла понять, каким образом мама, слушая мои отчеты об успехах в школе, тут же вычисляет вранье. Легенда всегда была продумана до мелочей, придраться, казалось, не к чему. Но разоблачение, увы, происходило в большинстве случаев. И только к институту пришло озарение: да ведь она просто знает, каким тоном я начинаю говорить, когда вру. Даже если история безупречна, выдает меня именно интонация. Я так стараюсь быть правдивой, что рапортую, как на отчетной линейке в пятом классе, – бодро, весело и без заминок.

Конечно, осознание этой истины помогло мне в будущем, и люди, не очень хорошо меня знающие, даже могли «проглотить» очередную мою историю. Но с мамой такие фокусы не проходят до сих пор. «Просто когда человек до глубины души уверен в том, что он говорит, у него совершенно другой тон», — сказала она в ответ на мой рассказ о храброй Верке. «Значит, подумала я, главное – быть уверенной в том, что покинувший тебя бойфренд пострадал от вашего разрыва гораздо больше, чем ты, брошенная, безработная и мечтавшая через месяцок-другой съездить с ним в Париж? И получается, что Верка в этом уверена?» За ответом я пошла прямо к ней.

– Да ты что, — ответила моя подруга. -А ты знаешь, сколько ночей я проревела, когда он ушел от меня к этой выдре из аудиторской конторы! Я чувствовала себя самой несчастной, ни на что не годной и самой что ни на есть брошенной! Даже тебе или Машке я не могла рассказать все. Мне казалось, что, как только я озвучу весь ужас этого разрыва, мне станет еще хуже. Но получилось так, что первым мне пришлось объявить об этом своим родителям. Мне просто не под силу было больше снимать квартиру, и я вынуждена была переехать к ним. А мама с папой всегда так переживают за меня, что я не могла распустить перед ними нюни и заставить жалеть меня, а потом поить их валерьянкой. Поэтому я постаралась рассказать им это так, чтобы сомнений в том, кто проиграл в этой ситуации, у них не возникало. И я смогла! Самое интересно, что после этого мне заметно полегчало. И теперь при каждом удобном случае я говорю эту фразу таким же тоном уже в порядке самолечения. И даже не ревела вчера вечером, когда встретила Сашку с этой девицей возле супермаркета! Теперь я и сама верю в то, что мне повезло!

Первый опыт

Ничего себе! Так значит, круг замкнулся, и получается, что своими интонациями мы можем убедить даже самих себя?

Интересно, а мой начальник, который обожает приглашать подчиненных к себе в кабинет таким тоном, что хочется немедленно забиться за шкаф и сделать вид, что ты сегодня на выездном задании, он способен отреагировать на изменение интонаций? Ведь сам он просто мастер по этой части. Однажды я случайно слышала, как он говорил по телефону с кем-то из домашних. Это был просто другой человек! Раз он не всегда такой зверюга, как на работе, значит, можно попробовать. Проверить это мне удалось через два дня. «Проходите, Кулешова», — услышала я и поняла, что, даже когда мне должны были без наркоза удалить зуб, в кабинет стоматолога я заходила куда более охотно. Но сегодня я должна была проверить свою теорию. Может быть, и в самом деле то, как мы говорим, влияет на то, что мы чувствуем?

– Доброе утро, Альберт Сергеевич! Вызывали? — моя интонация ни в коем случае не должна была поведать шефу о дрожащих коленках и сделанной во вчерашнем репортаже ошибке. С самого утра я убеждала себя в том, что я действительно ценный и весьма квалифицированный сотрудник, который совершенно спокойно разговаривает с начальством. — Если вы, конечно, не против, то я ненадолго, ладно? А то я только что положила трубку, наконец-то договорилась об эксклюзивном интервью с вице-губернатором, нужно быстрее выезжать! Выпалив эту недопустимо уверенную тираду, я замерла в ужасе. Обычно мое «вызывали?» сочеталось с робким вползанием в кабинет и сопровождалось стойким ощущением, что у меня потекла тушь, поползла стрелка на колготках, растрепались волосы, а руки вообще никогда в жизни так не мешали.

– М-да? — шеф покосился на часы, осмотрел меня с ног до головы, хмыкнул и молча уставился мне в глаза.

«Сейчас начнется», — подумала я. Но уверенную улыбку очень занятого и ответственного сотрудника с лица убирать не стала.

– С вице-губернатором? Не прошло и полгода с тех пор, как я велел тебе срочно с ним встретиться. Ну, уж раз договорилась... Беги, что ж человека ждать заставлять. Эй, погоди, Кулешова! Смотри только без ляпсусов, как во вчерашнем выпуске!

Только через два лестничных пролета я остановилась, отдышалась и попыталась осмыслить случившееся. Конечно, другим человеком Альберт Сергеевич не стал, но явный прогресс был налицо. И что немаловажно, другой, более уверенной, почувствовала себя я. Хватило, правда, этого запаса ненадолго. Но, тем не менее, хотя бы одну грозу от моей бедной головы удалось отвести. Ну а уж если он еще и не лишит меня премии, тогда вообще получится, что уверенный тон выгоден для бюджета!

Процесс пошел!

Я, конечно, слышала о том, что в некоторых семьях скандалы случаются исключительно по поводу разных взглядов на творчество Шнитке или того, за блок какой из партий следует отдавать голоса на ближайших выборах. Но у нас все гораздо прозаичнее. Хотя мой муж – человек образованный, вопросы быта продолжают для нас оставаться зоной повышенной взрывоопасности.

Сегодня с утра, например, страсти кипели из-за того, что Павлик опаздывал на заседание совета директоров и никак не мог найти три жизненно важные вещи – носки, которые покинули свое традиционное местоположение в шкафу, носовой платок, который оказался в кармане брюк, а не пиджака, и рожок для обуви, который он сам вчера забросил под кресло в коридоре. Подозреваю, что в идеальных семьях, миф о существовании которых передается из поколения в поколение, подобная ситуация поводом для перепалки послужить не могла. И что идеальная жена с милым воркованием и улыбкой на аккуратно подкрашенных губах тут же разрешила бы все возникшие проблемы, молниеносно найдя носки, платок и рожок для обуви. Возможно даже, что это сказочное создание еще с вечера приготовило бы скандалоопасные предметы, предварительно тщательно отутюжив все, кроме злополучного рожка.

Улыбнувшись, я весьма технично подпихнула ногой злополучные тапки, до этого остававшиеся вне поля Пашиной видимости.

Быть такой феей домашнего очага я, может, и хотела бы, но, судя по всему, с моими мечтами о профессиональной реализации это абсолютно несовместимо.

Ну а уж если говорить про то утро, то опаздывала я ничуть не меньше, чем спешивший к своим директорам Павлик. Поэтому в ответ на столь идиотские, на мой взгляд, вопросы я на бегу огрызалась: «А заглянуть на другую полку ты не пробовал?» или «Понятия не имею, куда ты его засунул». Результат был традиционным – мы не только поругались, но мне еще и пришлось, вернувшись уже почти от лифта, торжествующе продемонстрировать ему, что все искомые предметы лежали на самом виду.

Зная, что вечером настроение Паши, сдобренное усталостью, нисколько не улучшится, я поняла, что нельзя не воспользоваться шансом вернуть семейное благополучие. Согласно моей теории, текст нужно было оставить традиционным, но внести коррективы в тональном режиме.

Если уж стать феей домашнего очага мне не удастся, то может быть, хотя бы ее интонации мне помогут. Как я и ожидала, через десять секунд после того, как открылась дверь, прозвучал вопрос, не оставляющий сомнений в настроении моего драгоценного супруга.

– Ну почему в нашем доме ничего невозможно найти?

Судя по всему, на этот раз речь шла о домашних тапочках.

Улыбнувшись самой обольстительной из своих улыбок, я проворковала: «Ну откуда же мне знать, где ты их оставил?» После чего приняла весьма выгодную для моей фигуры позу, томно закатила глаза к потолку и весьма технично подпихнула ногой злополучные тапки, остававшиеся до этого вне поля Пашиной видимости.

Понадобились ему они только через час. Кроме того, что была забыта утренняя ссора, впервые за последние полгода оказался пропущен вечерний выпуск новостей и не развернута ни одна газета. Такого замечательного вечера у нас не случалось давненько.

Засыпая, я вспомнила соседку Наташу, поступившую в этом году в театральное училище. Она рассказывала, что одним из заданий на экзаменах было сказать слово «да» с десятью разными интонациями. Одним этим словом абитуриенты должны были собеседника обидеть, обрадовать и даже соблазнить. Может, взять у Наташки пару уроков? Хотя по части последнего пункта я, судя по всему, уже сама могу считаться специалистом...

Маша Ермошина
Фото: TAMARA SCHLESINGER