Сложности в отношениях с мужчиной

Когда меня перевели в коррекционную школу, стало полегче. Здесь надо было только не выпендриваться – и через пару лет аттестат в кармане. Учиться мне ужасно надоело. Мои бывшие одноклассницы устраивались в магазины, там и деньги, и свободное время: работа-то сутки через трое. В общем, учеба не очень меня трогала, пока подруга не рассказала о школьном психологе. Марина была молодой, работала с трудными подростками, и к ней, по слухам, можно было прийти с любым вопросом. Подруга говорила, что она и с личным помогает разобраться.

Думаю, меня привело к ней любопытство. И заодно хотелось посоветоваться насчет одного мальчика. У нас с ним все было плохо: мы встречались уже почти год, он хотел секса, а я почему-то нет. Только начинаем раздеваться и я чувствую его член – сразу в слезы, зажимаюсь и отпихиваю его. Он злится, я плачу и извиняюсь. Он уже явно смотрит на других девчонок: сколько можно терпеть?! Димка красивый, он кого хочешь может увлечь, а вместо этого со мной возится... Любит.

Я пришла и рассказала обо всем психологу. Сначала мы просто говорили об отношениях, я поняла, что Марина нормально относится к сексу, и тогда объяснила про Диму, про то, что мне стыдно: я же не девочка давно, а вот так получается... Дурю ему голову и сама не понимаю, что со мной.

Она начала спрашивать, почему мне так стыдно, я хмыкнула: «Ну посмотрите на меня! Я же кривая. Одно плечо выше другого. Если он увидит меня раздетой, ему сразу гадко станет». Марина полистала мою карту: «Ага, у тебя искривление позвоночника, в движении почти незаметно, кстати». Я попыталась ей еще раз объяснить, хотелось донести до нее, какая я противная, как мне стыдно. Так мы разговаривали три занятия, и мне с ней было хорошо, не страшно, я даже перед сном каждый раз будто обсуждала все с ней, советовалась, поэтому решила рассказать Марине все до конца. Говорю: «Еще мне стыдно, потому что я шлюха». И жду, когда испугается. Но она спокойно: «Почему ты так думаешь?»

И я рассказала, что произошло, когда мне было пятнадцать и я была еще страшнее, чем сейчас. Друзья познакомили меня со своим приятелем: красивым, взрослым – двадцать четыре года, при деньгах, хорошим таким, добрым. Он купил мне коктейль, заколочки какие-то: я тогда еще тайком дома в куклы младшей сестры играла. На следующий день позвонил и позвал в гости, приехал за мной на машине, подарил розу – тут у меня ум отшибло, я не верила, что все это со мной происходит. Мы поехали к нему смотреть кино. Там он за мной ухаживал по-настоящему, налил вина, накрыл коленки пледом, чтобы не мерзли, сел рядом, обнял. Я положила голову ему на плечо и просто умирала от счастья. Он был такой большой, взрослый, умный – и выбрал меня. Потом он меня поцеловал, и я его обняла... А потом он занялся со мной сексом. Мне было очень больно, я плакала и просила прекратить, говорила, что я девочка, что я даже целуюсь впервые, а он только повторял: «А зачем ты тогда сюда пришла?» Вот прямо вдавливал меня в диван и как стихами в ритм: «А-за-чем-ты-сю-да-приш-ла». И так много раз. Потом я ничего не помню. Какие-то куски: он встал, увидел кровь на себе и на мне, брезгливо кинул мне мои разорванные трусы: «На, вытрись».

И мне так стыдно было – и за это его отвращение, и за то, что пришла, и за то, что позволила ему, и за то, что ревела и отказывалась. И за то, что стала шлюхой, тоже было ужасно стыдно.

Марина стала совсем серьезной и говорит: «Ты понимаешь, что он тебя изнасиловал?» Я снова объяснила, что он не насиловал, мы были знакомы, я сама согласилась ехать в гости, сама с ним целовалась и обнималась. Он не в подворотне на меня напрыгнул. Она спросила, рассказала ли я об этом кому-нибудь. Меня передернуло: нет, конечно! Кто о таком будет говорить?!

А дальше я внезапно вспомнила подробности, даже то, что о нем, о том парне, потом многие девчонки как-то нехорошо... даже не говорили, а молчали больше. Я зарыдала так, как раньше не плакала. И в следующий раз я все вспоминала и вспоминала. Чем больше я говорила, тем сильнее мне казалось, что тогда он и правда, наверное, меня изнасиловал. Это пугало, я пыталась выяснить до конца у Марины, что я должна была сделать, чтобы этого не произошло. Она отвечала, что я сделала достаточно – сказала «нет», а в остальном виноват он. Что я была ребенком и не могла знать, что друг моих друзей может оказаться насильником. Родители мне ничего не объяснили. Мне было очень плохо, но я продолжала горячо возражать: «Но я целовалась с ним! А потом повела себя как динамщица: возбудила и отказала!» Психолог пожимала плечами: «А даже если и динамщица... Это разве повод тебя насиловать? Мог бы выгнать, если так сильно обиделся». Потом она посмотрела на меня и говорит: «А ты заметила, что у тебя плечи ровнее стали?» Я посмотрела на отражение в зеркале – и правда. Засмеялась: «Мне даже дышать сейчас проще!»

А потом мы как-то от того случая и от отношений с моим молодым человеком (мне скоро стало с ним совсем противно, и я ушла) перешли к обсуждению моего будущего. Психолог улыбалась: «Наконец-то профориентация – то, за что мне школа деньги платит». Решили, что я попробую хорошо закончить этот год, а потом поступлю учиться на бухгалтера: там перспективы, работа чистая, уважаемая, не то что у моих подруг в магазине.

Сейчас я уже оканчиваю второй курс – поступила первая из своей семьи, родители уже замучились хвастаться! Еще время от времени хожу в терапевтическую группу, куда меня направила Марина после того, как мы с ней закончили. Хожу уже не для лечения, а чтобы помочь другим девочкам, рассказать, что они не виноваты. Что преступники бывают разные, что почти все изнасилования совершаются знакомыми, родственниками, друзьями. Ужасно, что мало кто понимает это. Даже моя мама не знает: она так боялась, что я вырасту проституткой, что даже про месячные мне не рассказала и до окончания школы ругала меня за распущенные волосы – она правда думает, что я ими «провоцирую» мужчин... Я уже даже не спорю.

А с личной жизнью у меня, кажется, налаживается: за мной уже полгода ухаживает старшекурсник. Мне он нравится, я присматриваюсь, а он меня не торопит».

Записала Алина Фаркаш