Синдром Скарлетт О’Хара: почему мы стремимся стать роковыми женщинами
Недавно, пытаясь найти шампуры в книжном шкафу (длинная история), я наткнулась на пыльный том «Унесенных ветром». Внутри книги я, к собственному умилению, обнаружила хрупкий бледно-розовый лепесток мака. Я прекрасно помнила, как, будучи 15-летней романтической девушкой, я положила между страниц прочитанного тома ярко-красный лепесток мака и подумала: «Вот будет сюрприз, когда я найду его лет через 15». В жизни редко что-то складывается так, как ты задумывал. Но в этот раз сложилось: ровно 15 лет спустя я нашла тот самый лепесток.
Я наугад открыла страницу — ею оказалась первая страница романа — и начала читать. И меня, как и 15 лет назад, захватило. Правда, эмоции от прочтения сильно отличались от подростковых.
Не преувеличением будет сказать, что роман «Унесенные ветром» был нашей религией. Под нами я в данном случае подразумеваю не все поколение, а себя и свою школьную подругу Ветелкину. Началось все не с книжки, а с фильма. У нас с Ветелкиной была одна кассета «Унесенных ветром» на двоих, и мы бесконечно передавали ее друг другу. Мы никогда не забывали положить заветную кассету в рюкзак — в отличие от дурацкого дневника или ненужного циркуля.
В итоге мы с Ветелкиной знали все сцены фильма наизусть. И после школы с доскональной точностью воспроизводили их на детской площадке. Ветелкина бежала к песочнице, а я, перегнувшись через перила горки, кричала ей: «Мисс Скарлетт, вы забыли зонтик!» Те, кто хотя бы 67 раз смотрел «Унесенных ветром», знают, что эта фраза, которую чернокожая нянька Скарлетт по кличке Мамушка кричит ей в начале фильма, когда та узнает от близнецов Стюарта и Брента Тарлтонов, что Эшли Уилкс женится на своей кузине Мелани Гамильтон и... в общем, неважно.
Поскольку лидером в наших отношениях была Ветелкина, роли в импровизированных спектаклях на детской площадке распределялись с поистине мхатовской суровостью. Ветелкина всегда «была» Скарлетт. Всегда. Я тем временем «была» всеми остальными: Ретом, Мелани, Эшли, Мамушкой, Джеральдом, Сьюлин, тетей Питтипэт и пару раз солдатом, которому ампутировали ногу.
Лет в 12 мы пресытились фильмом и переключились на книгу. Печатная версия фильма шокировала нас с первой же строки, в которой сообщалось, что «Скарлетт О’Хара не была красавицей».
Как это не была красавицей? Вы серьезно? Вы Вивьен Ли видели? Эта Маргарет Митчелл, что, села писать книгу, ни разу не посмотрев фильм?..
Вторым поводом для удивления стали многочисленные дети Скарлетт от разных мужей, о которых в фильме нет ни слова. (Только позже мы поняли, что с медицинской точки зрения бесплодность киношной Скарлетт куда подозрительнее, чем плодовитость книжной.)
И все же мы с Ветелкиной по-прежнему считали, что Скарлетт — самая красивая, умная, находчивая и вообще идеальная. По возможности надо равняться на Скарлетт. Будешь как Скарлетт – не пропадешь.
В самом конце романа, конечно, накладка — когда Ретт бросает Скарлетт. Но мы-то знали, что он все равно не сможет без нее! (Это пожелание миллионов женщин по всему миру было полностью удовлетворенно в продолжениях «Унесенных ветром» — «Скарлетт» и «Ретт Батлер»).
Неудивительно, что следующие годы я пыталась «быть» Скарлетт и в жизни. То есть стать максимально роковой версией самой себя. Я считала, что мужчины созданы для того, чтобы женщины их мучили, и старалась преуспеть в этом мастерстве.
Например, если мальчик писал мне записку со стихами (да, было и такое), следовало незамедлительно вернуть ему эту записку с высокомерной усмешкой. Даже если мальчик нравился. Особенно если мальчик нравился. Загвоздка заключалась в том, что мальчики отказывались вести себя как герои «Унесенных ветром» и, вместо того чтобы, получив обратно свою записку со стихами, начать мучиться от неприличной для школьников страсти, передаривали ее другой девочке (кстати, таким образом сложилась одна наша школьная пара, и они до сих пор вместе).
К сожалению, Скарлетт задержалась со мной дольше, чем следовало. По крайней мере, на третьем курсе института я все еще думала, что очень здорово на восторженные сообщения поклонников отвечать холодным «Ок». А высший пилотаж — вовсе не отвечать. Пусть знают, с какой роковой женщиной имеют дело! В общем, синдром Скарлетт покидал меня медленно и тяжело, параллельно я лишилась многих приятных знакомств.
Не зря я смахнула с томика пыль и забрала его в Москву: спустя 15 лет мне явилась подлинная Скарлетт. Эгоистичная, злая, недалекая женщина, не имеющая никаких представлений о морали. (Одно похищение жениха сестры чего стоит!) Я была шокирована. Как я могла считать ее красивой или мудрой, когда большинство ее поступков были настолько уродливы?
Я даже хотела связаться с Ветелкиной, с которой не общалась с выпускного, и задать ей тот же риторический вопрос. Но, судя по соцсетям, Ветелкина вышла замуж за Ведеркина, у них родились трое детей, и у нее не было времени для риторических вопросов.
Справедливости ради нужно сказать, поразила меня не только Скарлетт. Ретт также оказался не на высоте. Да, ему сильно не повезло полюбить именно эту женщину, но и сам он вел себя как закомплексованный подросток. Использовал неубедительные методы НЛП: ходил за Скарлетт и повторял «Вы никогда меня не полюбите», видимо, рассчитывая на обратный эффект. А когда эффекта не было, с обиженным видом восклицал: «Не больно-то хотелось! Бе-бе-бе!»
Финал книги произвел на меня 30-летнюю совершенно иное впечатление, чем произвел когда-то на меня 15-летнюю. Когда-то казалось, что уход Ретта от Скарлетт — нелепая описка. Теперь — что логичная закономерность. Непонятно только, как он так долго протянул в безрадостном союзе со Скарлетт. А уж сколько в этом союзе протянула я...
Не знаю, сложилась бы моя жизнь иначе, если бы в качестве ролевой модели я выбрала не Скарлетт, а Пеппи Длинныйчулок. Как бы там ни было, приятно скинуть ошибки юности на вымышленного литературного персонажа.
