«Муж и его любовница хотят свести меня с ума»: как я стала жертвой газлайтинга

С мужем мы жили вместе уже 20 лет. Поженились в юности по большой любви — по крайней мере, мне так всегда казалось. У нас взрослая дочь, которая тогда собиралась поступать в университет и уехать из нашего села в город. Отношения в семье были неплохие, мы собирались продавать дом, чтобы переехать вслед за дочерью, и ради этого я уволилась с хорошей работы, где меня ждал карьерный рост. Известие об изменах мужа были для меня как удар ножом в спину.

Я не могла поверить в то, что узнала. Меня терзали сомнения, было желание развиртуализировать девушку, которая мне писала, вплоть до обращения к частному детективу. Но денег стало жалко, я попробовала поговорить с мужем. И тут мой благоверный внезапно ушел в глухую оборону и стал говорить нечто в духе: «Давай начнем всё сначала». В изменах он не признался, поймать его было не на чем. Девушка из Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) никаких существенных доказательств не приводила, и после размышлений я пришла к выводу, что вся её история — фикция и, скорее всего, это и есть поклонница моего мужа, которой он отказал.

Время шло, девушка меняла аккаунты и продолжала писать сообщения. А до меня стали доходить слухи, что мой муж гуляет с некой женщиной — село маленькое, все на виду. Он, конечно, всё отрицал. Дочка готовилась к выпускным экзаменам в школе и поступлению в вуз, и все мои мысли были только о ее будущем. Когда ее зачислили в университет, вместе с ней я переехала в город и сняла на нас двоих квартиру. Предполагалось, что супруг скоро продаст недвижимость, купит нам жилье, и мы продолжим нашу семейную, хотя и не такую уж спокойную, жизнь в новом месте.

Гром грянул среди ясного осеннего неба. Мне написала та женщина, о которой говорили в селе как о любовнице мужа. Она принялась рассказывать, какая у них с Вадимом любовь. Кидала множество их совместных фотографий. Утверждала, что обожает его и готова на всё. У меня потемнело в глазах, я бросила дочь в городе и поехала в село к мужу, где разгромила все комнаты, разбила телевизор и испортила всю его одежду. В тот момент я не думала ни о чем, мне были ненавистны эта жизнь, этот мужчина и этот дом, в котором всё было связано с ним. Он пытался меня успокаивать, но я была в истерике.

Муж опять всё отрицал. Говорил, что снимки поддельные, что с этой женщиной его ничего не связывает. Я потребовала распечатку его звонков, но он отвертелся и ушел из дома, сказав, что я теперь всегда буду выставлять его виноватым. Через какое-то время Вадим вернулся и частично признал свою причастность к ситуации. Он сказал, что с этой женщиной просто общался, никакого секса не было, а мне не рассказывал про эту «дружбу» из-за моей ревности. Он действительно ходил с ней на совместную фотосессию, потому что она едва ли не на коленях умоляла об этом. Он собирался переехать жить в город со мной и порвать все связи с этой женщиной, надеясь, что я ничего не узнаю о его шалостях. Всё было похоже на правду, и история могла бы остановиться на этом. Но она продолжила развиваться.

А дальше всё шло по одному и тому же сценарию: в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) появлялись незнакомые мне аккаунты, которые тегали меня в своих постах о мужских изменах и тупых всепрощающих женах, которые живут с мужем в унижении, так как не могут быть финансово независимыми. Мне приходили уведомления о том, что меня отметили в тексте, и я не могла удержаться, чтобы не прочитать его. Это было ужасно: я не хотела этого видеть и в то же время не могла просто закрыть приложение, не узнав, что написано в этот раз.

Я вела себя как ненормальная, а моя преследовательница этим пользовалась. После очередного обидного пассажа я устраивала сцену мужу, а на следующий день читала пост про вечно скандалящих жен-истеричек. Супруг утверждал, что у него ничего ни с кем нет, он любит только меня и хочет жить только со мной, что я всё придумываю и мне надо поменьше сидеть в интернете и читать всякую ерунду.

Так продолжалось около года, пока я не заработала тревожно-депрессивное расстройство. Врач прописал мне антидепрессанты, а все страницы в соцсетях я удалила. Спустя какое-то время завела новый Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) — и почти сразу там объявилась та женщина, намекнув, что я больше не увижу свое обручальное кольцо. Я отправилась в село, где всё еще жил муж. Кольцо действительно пропало — вместе с фотографиями со свадьбы и запасным ключом от дома. Всё это могла забрать сталкерша, но доказать я ничего не могла. Мы с супругом опять поскандалили.

Ни кольца, ни снимков я больше не увижу. Как и оригинального свидетельства о браке — оно тоже исчезло. В Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) вскоре появился пост, в котором преследовательница рассказывала, что украла его, разорвала и выбросила в общественном туалете.

Пыталась ли я защищаться? Да, но, не зная других способов, делала это теми же методами, что на меня нападали. Я завела фейковый аккаунт, где писала гадости про любовниц, и добавилась к преследовательнице в друзья. Но такие записи только отнимали мои силы, и я бросила это занятие.

А сталкерша не собиралась останавливаться. Она даже моей маме написала, что семья ее дочери неблагополучна, а зять гуляет с другими женщинами. Не перестаю радоваться, что мама к 70 сохранила железные нервы: она просто отправила «доброжелательницу» в бан. Но я не удивлюсь, если расчет был на то, что пожилая женщина начнет волноваться и заболеет.

В постах часто появлялись и до сих пор появляются куски из наших переписок с мужем в sms или даже разговоров. Сейчас у меня нет аккаунтов в соцсетях, и единственное, откуда сталкерша может меня достать, — это статусы в ее WhatsApp. Там регулярно выкладываются мои фотографии и пересказы диалогов с Вадимом, мне присылают ссылки на аккаунты в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), где всё описывается подробнее. Когда я спросила мужа, откуда она знает, о чем мы говорим, да еще и так подробно, он делал большие глаза: «Совпадение!»

Когда я один раз жестко потребовала от Вадима объяснений, то получила порцию классического газлайтинга. Он сказал, что беспокоится за меня. Что у меня, возможно, раздвоение личности и я сама с собой переписываюсь в интернете, выдавая это за преследование. Короче говоря, что я сошла с ума. И, знаете, я даже поверила. Мне начало казаться: а вдруг он прав? Не может же быть, чтобы человек, который 20 лет носил меня на руках, теперь так легко врет мне в лицо!

Я пошла в гости к своей сестре Анне (имя изменено), чтобы обсудить с кем-то, есть ли вероятность, что я и правда невменяема. Но после размышлений и разговоров я поняла, что провалов в памяти или других подозрительных вещей не было, тем более что я всегда на виду у дочки. Этот вариант обвинений со стороны мужа показал свою несостоятельность.

Но он заметил, что я сомневаюсь, и усилил нажим. Он начал говорить, что мы с сестрой делаем это вдвоем: она же программист и, наверное, установила программу, которая эмулирует чужой номер телефона и с него отсылает сообщения, которые я потом ему показываю. Анна была вне себя от такого предположения и сказала, что не понимает, почему я до сих пор не развелась с этим больным человеком. До этого во всей этой истории она всегда занимала нейтральную позицию и к моему мужу относилась даже лучше, чем я сама в последнее время, часто пытаясь найти для него оправдания.

Накануне дня рождения я получила в WhatsApp «поздравление с наступающим»: две гвоздики и отвратительный текст. Я показала его мужу, он отмахнулся, и случился скандал, который в очередной раз ни к чему не привел. Я опять почувствовала себя брошенной, одинокой и отчаявшейся. Стали возникать мысли о том, что я больше не хочу жить.

Вытащила меня из этого состояния моя сестра. Она была в ярости, что сталкерша пыталась говорить с нашей матерью. К тому же преследовательница появилась в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) Анны, начала таскать оттуда фотографии и выкладывать их у себя с мерзкими комментариями.

Первым делом меня свели с независимым эксперткой-психиатром, которая, узнав мою историю, выдала свое резюме. Оно было настолько же просто, насколько и очевидно: во всем этом если не единственным, то главным участником является мой муж. Никто без него не может узнать, о чем мы говорили. К тому же именно он — основной получатель моих эмоций. Сталкерша может наслаждаться ими, только если есть кто-то, кто рассказывает ей о моих истериках.

Мне потребовалось много сил, чтобы перестать реагировать на оскорбления. Я устала и больше не хотела ничего обсуждать с мужем. Я понимала, что объяснения логичны: действительно, женщина из деревни — это не Джеймс Бонд, которая подслушивает наши беседы, повиснув на тросе за окном, и не хакер, который может взломать чужую переписку в любом мессенджере. Она знает о них, потому что Вадим ей всё пересказывает. И в то же время я не могла до конца в это поверить.

Но вскоре стало понятно, что отрицать участие мужа нельзя. Недавно он приезжал к нам с дочкой в гости. И мы условились, что вечером серьезно поговорим. И как только Вадим выехал из села, аккаунт в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) с издевательствами закрылся, все записи были удалены. Я не понимала, что происходит, и позвонила сестре. Она, быстро всё обдумав, сказала: «Вот увидишь, он сам попросит показать фейковый аккаунт. А его нет, и ты будешь выглядеть чокнутой дурочкой, которая всё придумала. Не начинай разговор и посмотри, как он себя поведет».

Вечером всё случилось точно по сценарию, который описала сестра. Муж сначала завел песню про то, что он ни при чем, ничего не знает, а потом попросил показать аккаунт. Я отказалась. И тут произошло странное: Вадим просто вцепился в эту тему. Он уже требовал, чтобы я предъявила записи, хотя еще недавно отмахивался и не хотел их обсуждать. Мне, честно говоря, было не по себе. Казалось, что еще чуть-чуть, и он просто вырвет у меня телефон. Но я продолжала гнуть свою линию: не хочу больше рыться в этом, я устала.

Через пару дней Вадим уехал. Фейковый аккаунт с гадостями был восстановлен сразу же после того, как муж отбыл обратно в деревню. Чуть позже мне в WhatsApp с незнакомого номера пришла ссылка на профиль сталкерши с подписью: «Как интересно».

Я убедилась, что мой когда-то любимый муж — враг. Я долго размышляла, зачем ему нужна эта история. Мы вместе прожили более 20 лет, какое-то время даже были очень счастливы. Но сейчас я не возражаю против развода. Если у него есть другая женщина, если он просто меня разлюбил, пусть уходит. Я говорила ему об этом. Но он сам отказывается расходиться. Но почему?

Зачем ему устраивать весь этот цирк? Возможно, он просто развлекается таким образом. Ему нравится доводить меня до состояния, когда я ничего не соображаю от боли и обиды, делаю глупости, о которых потом жалею. Но разве может появиться такой садизм в человеке, которого я почти 20 лет знаю как совершенно нормального отца и мужа?

У меня остался только один вариант: он хочет избавиться от меня, чтобы не делить имущество, ведь при разводе мне отойдет половина недвижимости и техники. И Вадим решил либо уложить меня в клинику и всё быстро продать, либо надеется, что я наложу на себя руки. Он был очень близок к этому: я и правда уже почти поверила, что сама пишу себе и забываю об этом. Если бы не сестра, то кто знает, как бы всё сложилось? Мне не хочется варить в такое объяснение, но другого у меня нет. Мне кажется, что я в опасности. Я не знаю этого человека, не понимаю его мотивов, не могу предсказать, на что он еще готов пойти и что будет, когда он поймет, что весь этот сталкинг на меня уже не действует, или если я подам на развод без его ведома. Мне кажется, что я в опасности. И что делать в данной ситуации, я совершенно не представляю.

Сложно судить о ситуации, известной лишь с одной стороны — со слов героини. Это как лечить по фотографии: нельзя и бесполезно. С другой стороны, в терапию обычно приходит кто-то один из пары, и тогда психотерапевт берет его историю как единственную субъективную истину.

Итак, предположим, что героиня пришла ко мне на прием. Первое, на что я бы обратила внимание, и что стоит делать в этой ситуации, — это действительно попробовать выйти на прямой, насколько это возможно, контакт с мужем. Если при этом возникает ощущение, что кто-то кого-то не слышит или водит за нос, тогда переходить к следующему этапу.

Необходимо максимально дистанцироваться от мужа. Разрывать ли полностью отношения, решает всегда сама клиентка, но по правилам семейной системной терапии, специалист работает на продолжительность жизни каждого участника семьи. Если развод этому способствует, значит, работа ведется на качественный развод.

Если клиентка выбирает разрыв, значит, полностью надо прекратить все отношения, связи, споры с мужем, заархивировать все соцсети и проходить через случившееся вместе с терапевтом и близкими людьми, выстраивая жизнь заново. Обязательно надо проконсультироваться с юристом по семейным и имущественным вопросам. Но если женщина решает сохранить брак, то все равно стоит поговорить со специалистом о том, как защитить себя и совместно нажитое имущество в случае, например, раздельного проживания.

В качестве превенции и третьего этапа следует иметь или сформировать собственный источник дохода. Еще необходимо всегда делиться с подругами и друзьями сомнениями. В случае семейного разрыва именно они чаще всего оказываются первыми, кто помогает или даже выступает в суде, если дело дойдет до этого. Также необходимо сформировать прочные внутренние опоры. Это особенно важно в такой ситуации, когда пытаются выбить из стабильного эмоционального состояния всеми силами.

Кто это делает и зачем? Муж или любовница? Они вместе? Пожалуй, это самый сложный вопрос. Мотивы могут быть разными: от каких-либо корыстных целей до отыгрывания власти, и нельзя точно сказать, какой из них в данном случае ведущий.

Если это расчет на дестабилизацию психики героини с целью лишения её дееспособности с последующем разводом и завладением имуществом, то тут участники просчитались. По законодательству депрессия и даже суицид не дает права на лишение дееспособности — только некоторые формы шизофрении, деменции и, возможно, эпилепсии. А вот попасть под статью о доведении до самоубийства в некоторых ситуациях реально. В любом случае, для собственного спокойствия и уверенности все переписки и действия дамы нужно фиксировать съемкой экрана или скриншотами.

Возможно, это просто чье-то тщеславие и желание власти: самого ли мужа, действующего чужими руками, или любовницы. Большинство людей любит дарить подарки, придерживать дверь или делать другие приятные мелочи именно для повышения своей значимости в своих же глазах. Это конструктивное взаимодействие и положительный эгоизм. Многие родители делают всё для детей, чтобы им самим было спокойней. Выигрывают все.

Но можно делать и контрпродуктивные вещи, теша свое самолюбие, чуть ли ни упиваясь собственным коварством и хитрым умом. Но в таких ситуациях и сам потешающийся рискует либо быть разоблаченным и испытывает страх, либо все-таки провалиться в вину и стыд.

В норме большинство людей либо сразу просчитывают варианты, либо однажды обжигаются и перестают делать пакости. Здесь неоднократные попытки вывести любовницу и мужа на чистую воду не привели к должному результату. Так что либо участник/и заигрался/ись, либо механизмов торможения у него/них нет, а это уже риск психопатологии (неясного характера из-за недостатка информации).

Негативное психологическое воздействие уголовно наказуемо лишь в тех случаях, когда потерпевший совершил либо пытался совершить самоубийство в связи с происходящими событиями (ст. 110 УК РФ). Само психологическое воздействие должно содержать угрозы, жестокое обращение либо систематическое (то есть регулярное, неоднократное) унижение человеческого достоинства.

Что касается негативных пожеланий в адрес героини, то само по себе это не влечет никакой ответственности. Но если в пожелании содержится угроза убийства или причинения тяжкого вреда здоровью и есть основания воспринимать данную угрозу как реальную, то это влечёт ответственность по ст. 119 УК РФ.

Во всех вышеизложенных случаях для привлечения виновных лиц к уголовной ответственности нужно обязательно подтвердить их незаконные действия доказательствами. Например, скриншотами из социальных сетей, перепиской, записью телефонных разговоров, фотографиями, видеозаписями, показаниями свидетелей и т. п.

По поводу развода. Расторжение брака в судебном порядке не требует согласия второго супруга. Один из супругов обращается с заявлением в суд, и решением суда брак расторгается независимо от согласия либо несогласия второго человека. То же самое касается и раздела имущества — подача искового заявления одним из супругов и решение суда о разделе имущества расставит все точки над «и» в споре.