Моя крепость

Во время празднования 50-й годовщины узаконенной совместной жизни мой дедушка торжественно поднялся с бокалом и сказал: «Много за мной в свое время девок ухлестывало, но вот за что свою полюбил – как обматерит, так мало не покажется!» – «Да пошел ты!» — поучаствовала в тосте бабушка. Они обнялись и поцеловались, а потенциальная свекровь моей сестры очень выразительно закатила глаза к потолку, после чего обратила их на сына – смотри, мол, куда ты попал.

Одна моя подруга далеко не бабушкиного возраста тоже весьма высокохудожественно ругается. Как сапожник. И это вовсе не выглядит грубо. Наоборот даже – очень мило: хрупкая блондинка, на вид чистая Дюймовочка, и как понесется из нее великий и могучий! Да не обыденный, а самый что ни на есть литературный. Надо отметить, что позволяет она себе это в компании достаточно близких людей. Помню, шли мы как-то втроем – я, она и один молодой ковбой – и что-то я сказала такое конкретное. Так меня он пристыдил, велел впредь таких кабацких выражений не употреблять. А то, что моя подруга в течение 15 минут до этого всех и вся так и разэтак трехэтажным крыла, он даже не заметил. Короче говоря, ругается она, как ангел. Так что дело не в том, что произносится, а в том, кем это произносится. От некоторых свыше наделенных этим волшебным даром девушек мы готовы слышать слова любой степени крепости.
Когда из твоих прелестных уст вырываются бранные слова? Когда нормальные человеческие чувства вдруг начинают превалировать над приличиями. Назовешь вещи своими именами – и на душе полегчает. Ну не зря же испокон веков во всех языках существовали специальные ругательные слова: стресс – он и в Африке стресс, его как-то снимать надо.

Предки поругались
Бранились ли наши предки? Говорят, еще как. Кстати, сочетание «поле брани» в этой связи и сложилось: на неприятеля принято было ругаться – считалось, что нецензурным словом тоже можно победить, и каждый уважающий себя воин старался внести посильный вклад в общее дело победы над врагом.
Американские лингвисты, изучая происхождение до сих пор любимых в стране ругательств, добрались аж до XI века. Животрепещущий вопрос «непереводимого фольклора» начал волновать умы уже давно: например, один английский ученый еще в 1785 году составил настоящий «Словарь вульгарного английского языка». В нем женскую грудь величали «яблочными варениками» и «литаврами Купидона» одновременно – затейники, однако! Литавры еще куда ни шло – это ударный музыкальный инструмент древнего происхождения с котлообразным корпусом, обтянутым кожей. Но при чем здесь вареники?!
Надо отметить, что на начальном этапе формирования «крепкого» английского языка в качестве ругательств использовались в основном религиозные, а не сексуальные табу. Самой страшной грубостью считалось употребить имя Божие всуе. И только потом язык обогатился новыми запретными словами, относящимися к сексуальной сфере. Сказать слово «панталоны» в приличном обществе образца эпохи всеобщей чопорности считалось верхом непристойности – их надо было называть «неописуемые». Тогда же сифилис туманно величали «отравлением крови». Даже бедному быку досталось: говоря об этом животном, благовоспитанные англичане называли его «коровой-джентльменом» (gentleman-cow). И как они после такого мощного полета фантазии докатились до однообразных «факов» и «шитов» – непонятно. Наверное, сильно навредили английскому грубому разговорному языку жившие в ту пору писатели и журналисты: они старательно делали письменную речь пристойной, и теперь определить, насколько ругательства были распространены в обыденной жизни среднего англичанина или американца, практически невозможно.
Но не все работники пера так старательно пеклись о чистоте и благозвучности языка. Некоторые, наоборот, не прочь были ввернуть матерное словцо. Особенно засветились с хулиганскими виршами Пушкин и Некрасов, однако им было далеко в этом плане до классика русской матерной словесности Игоря Семеновича Баркова (очень хочется его процитировать, но мой редактор ненавидит многоточия). Марк Твен самозабвенно защищал бранные слова и говорил, что «в некоторых случаях богохульство приносит облегчение, которого не может принести даже молитва» и что «если в раю я не смогу ругаться, я там не останусь».
Славяне до принятия христианства ругались самобытно, и витиеватые метафоры с замысловатыми аллегориями в этих первых, сейчас кажущихся невинными, бранных словах углядеть тяжело. Немилых сердцу людей просто сравнивали с домашними животными («ах ты, козел, баран, бык, свинья, собака, жена собаки, просто скот» и так далее по списку знаков зодиака). Потом пришел хан Батый, а с ним почему-то и то, что мы с якобы законной гордостью называем сегодня «русским матом». В пользу татаро-монгольской версии происхождения русского могучего говорит тот факт, что весьма похоже на нас ругаются и другие народы, также пострадавшие от нашествия: венгры, поляки и сербы.
Но есть и другая версия: ничего мы у захватчиков не заимствовали – сами все придумали, сами вложили в это благородное дело свою широкую душу и редкий талант. Надо же было и до татар с монголами как-то наиболее интимные части тела называть. Так что слова все эти вроде как от древнеславянских происходят с соответствующими значениями – отросток, побег, хвост, а также «топографическая складка местности, в которой находится источник воды» (догадайся сама, что означает это поэтичное определение). Спорят, спорят ученые. В одном только сходятся: простота этих слов и их прямая связь с простыми человеческими потребностями говорят об очень древнем происхождении ругательств. Некоторые специалисты даже считают, что в зачаточном состоянии «крепкие» слова существовали еще у обезьян, которые говорить не умели, а ругаться – всегда пожалуйста.


Особенности национального сквернословия
Сегодня английские ругательства благополучно «вышли из сумрака» – только несколько бранных слов запрещено употреблять в официальной прессе. Вовсю бранятся, оказывается, флегматичные шведы; изучающим шведский перед поездкой в страну специально сообщается о важности постижения тонкостей ругательств: «Вдали от уютных залов языковых курсов и милых преподавательниц четкое понимание того, куда и как далеко вас послали и послали ли вообще, может иметь решающее значение».
Китайцы тоже утеряли изначальную азиатскую невозмутимость и пустились во все тяжкие: только власти разрешили им за 10 долларов создавать персонифицированные автомобильные номера с надписью по собственному выбору, как они тут же бросились писать всякие скабрезности, да еще по-английски – местные китайские использовать было запрещено. А так как далеко не каждый китайский полицейский владеет английским, «факи» и «шиты» расплодились на местных дорогах в большом количестве, пока власти не спохватились и не ввели запрет на все это безобразие.
Традиционно талантливы и плодовиты в нецензурной области итальянцы. Как-то очень они нам по духу близки. У них тоже есть «булки» и «буфера», а также целый ряд красочных синонимов к этим ключевым жизненным понятиям. И «фигня» у них есть (целых два слова), и «вонючка», и четыре выражения, означающих одно и то же – «морочить голову» (все, по уверениям переводчиков, ужасно грубые).
Если кто-то будет тебе рассказывать, что японцы – самая вежливая нация и с ругательствами и непристойностями в их великом иероглифическом японском языке очень плохо, не верь. Все у них хорошо. Наша древнерусская «топографическая складка» по-японски оригинально называется «персик», а «хвост» с «отростком» вообще замечательно – «о-тин-тин» (что в переводе означает «дружок»). Мужские и женские ягодицы обзываются совершенно по-разному – для каждых нужно рисовать свой иероглиф. Зато есть короткие емкие выражения, несущие большую смысловую нагрузку. Например, набираешь в рот побольше воздуха, выкатываешь глаза и бросаешь гневно в глаза японскому работодателю: «Тимпункампун!» Русскоязычные коллеги в страхе разбегутся, а твой японец поймет, что описываемая им производственная проблема не в твоей компетенции, и уйдет с миром.


Порядочные девушки
Сегодня многие слова, считавшиеся у наших предков грубыми, перешли в разряд почти ласковых. Бегемотами мы наших мужчин называем, зайцами, они нас в ответ – мартышками, и все довольны и счастливы. И грубой быть совсем не хочется, скорее хочется казаться оригинальной. Вот и рассказываешь подруге, что любимый человек у тебя «наглухо симпатичный парень в полном расцвете сил», и кидаешься к нему на шею с восклицанием: «Золотце ты мое поганенькое!» Называешь про себя шницелем с глазами, когда он отказывается выступить спонсором твоего блестящего проекта по ремонту квартиры. А он в это время наверняка величает тебя сквозь зубы и ягодкой волчьей, и молью обойной, и пилой не сильно острой.
Ругаются все. Про себя и вслух, наедине с собой и в обществе. Кто-то – высокопрофессионально, кто-то – так себе. Но тебе все-таки лучше этого избегать, дабы не нарушать гармонию представления о женском поле вообще. Пусть лучше соль выражения потеряется, зато твой светлый образ сохранится. Слово, как известно, не воробей, так что лучше настроиться заранее на использование более-менее благозвучных крепких выражений.
Ты можешь на худой конец всех нехороших людей называть гадинами. Или паразитами. В критические жизненные моменты вспоминай про древних славян с их животными, про «блин», «е-мое» и так далее. Посылать можно в баню (банально, но относительно вежливо) или более таинственно – «иди сам знаешь куда», и не обязательно ругаться матом, чтобы сказать, что это полный финиш и непонятно, что делать дальше. Ибо выход, как известно, всегда отыщется, а серьезность положения можно обозначить и другими словами.
Очень помогают русской девушке при лингвистических затруднениях, вызванных недовольством человеком или ситуацией, английские «факи» и «шиты». Правда, у нас они не так многозначны, как на родине. Там эти слова чего только не выражают и при этом не являются нецензурными. Зато для переводчиков тут прямо-таки непаханое поле: как только они ругательства англоязычных авторов не переводят! Английский «фак» в русском варианте звучит и как «похабщина», и как «черт побери», и как «мать вашу так», и даже как «елки зеленые». Тудыть твою растудыть, в общем. Итальянцы бы нас поняли.
Среди психологов существует мнение, что произнесение вслух бранных слов как бы засоряет окружающую нас среду, так же как разбрасывание мусора. Если ты будешь сидеть и методично прикладывать кого-то, разозлившего тебя или обидевшего, различными нелестными эпитетами, то по силе воздействия это будет равнозначно втыканию иголок в чучело врага. С другой стороны, подобные эмоциональные высказывания дают необходимую психическую разрядку, что тоже очень важно, а для женщины – в особенности. Тяжело ходить и носить в себе мысль о том, что он козел. Если поделиться ею с остальным миром, жить станет намного легче.
Можно сохранить статус особы культурной и одновременно не слишком стесняться в выражениях. За внешне приличной формой ты всегда сможешь скрыть нужное тебе содержание. Просто ругаться легко. Совсем не ругаться тоже не очень трудно, но как-то неинтересно. Лучше выбрать свой, самобытный путь и награждать любимого оригинальными эпитетами, а родителей, друзей и коллег поражать витиеватыми оборотами и крепкими, но вполне цензурными выражениями. А когда от возмущения слова тебя покинут, включай на мобильном мелодию «Высокохудожественное ругательство» (можно скачать в Интернете). Я пробовала – помогает. Спасает от рукоприкладства и крушения окружающего инвентаря и последующих мучительных переживаний по поводу собственной несдержанности.
А моя бабушка была очень популярной девушкой!