Алина Фаркаш о том, как мужчины поддерживают культуру насилия

Читать их страшно. Даже я, тот человек, который сталкивался с насилием, тот человек, который в восемь лет оказался в одном лифте с настоящим маньяком (потом его поймали и оказалось, что он изнасиловал, убил и расчленил множество детей) и которому чудом удалось спастись, я умираю от мысли о том, насколько этого насилия много вокруг.

Но больше всего шокирует реакция мужчин. Среди них есть немало нормальных людей, которые реагируют примерно так же, как и любой адекватный человек в этой ситуации. Ужасаются. Сочувствуют. Спрашивают, как помочь и можно ли как-то защитить знакомых женщин.

Впрочем, я бы хотела поговорить не об этих мужчинах. О других. О тех, кто говорит о том, что это «мужененавистнический» флешмоб. Мне кажется, что это те люди, которые немедленно проассоциировали себя с насильниками, сроднились с ними, почувствовали себя на их месте – и возмутились: «Как это?! Почему это нельзя насиловать женщин?! Те, кто против насилия – настоящие мужененавистницы!»

Один пожилой юноша даже написал длинный пост с размышлениями, что феминистки борются не с причиной, а со следствием. С тем, что пубертатные юноши страдают от отсутствия секса и невозможности сбросить сексуальное напряжение. Вот, если бы подросткам были бы доступны дешевые и повсеместно распространенные дома терпимости со «специальными женщинами для секса» (я не шучу, это цитата про специальных женщин для секса!), то мальчики бы туда ходили и не приставали бы к нормальным девочкам. Что-то вроде: «Феминистки! Дайте нам специальных женщин, которых мы могли бы насиловать, чтобы мы не насиловали всех остальных!»

Впрочем, и не об этой категории мужчин я хочу говорить в этой колонке. Мне кажется, что их вообще ничего не исправит, и я просто надеюсь, что эти мужчины с психологией насильника будут не стесняться выражать свои мысли, чтобы женщины могли без долгих размышлений сразу держаться от них подальше.

Больше меня волнуют «типа приличные» мужчины, которые «заботятся» о женщинах. Дают советы о правильном поведении. Как сделать так, чтобы тебя не изнасиловали и не домогались. Один недавно советовал моей приятельнице (замужнему финансовому директору сорока пяти лет) «не быть падкой на бабуинов, которые распушают хвост перед женщинами и дурят им головы, чтобы потом воспользоваться». У этих мужчин какая-то удивительная, избирательная слепота. Будто они не видят, не читают всех этих историй. Не читают, что чаще всего домогаются совсем маленьких и беззащитных – от восьми до пятнадцати примерно лет. То есть тех, кто не сможет ответить, постесняется кричать, у кого есть страх перед взрослым. Или о том, что чаще всего девочек домогаются или насилуют не какие-то случайные, из куста выпрыгнувшие маньяки, а близкие родственники, друзья семьи, учителя. То есть те люди, на которых практически невозможно пожаловаться. И те, которых практически невозможно избежать.

Также в глазах тех самых пламенных псевдозащитников те самые кустовые маньяки насилуют только «специальных» женщин. Видимо, тех, кто ходит ночью, пьяной, в колготках в сеточку и без трусов. И с надписью «трахни меня» на груди. Вообще, им в голову, видимо, не приходит, что даже в этом случае женщин нельзя насиловать. И опять – та самая слепота. Самой младшей жертве изнасилования, о которой я прочла в этом флешмобе, было пять лет. Старшей – семьдесят четыре. Минимальное количество женщин, подвергшихся нападению, были в той самой «опасной, специально предназначенной для изнасилования» ситуации. Большинство из них было дома, в гостях у близкого друга, в гостях у родственников, у бабушки на даче, шло из школы или института домой, было на работе. То есть в таких ситуациях, которых женщинам невозможно избежать. Особенно, если этой «женщине» восемь лет.

Отдельным образом меня поражает, что «защитники женщин» всегда приходят в пост к женщинам, чтобы объяснить тем, как правильно себя вести, как соблюдать «элементарную осторожность», чтобы тебя не изнасиловали. Я ни одного из них не видела в комментариях под постами тех, кто оправдывает насилие. Никто не сказал: вы с ума сошли? Если боитесь, что не сможете сдержаться – то не оставайтесь с женщиной наедине! Если ненавидите «динамщиц» – то дождитесь того момента, когда женщина сама на вас напрыгнет и будет умолять о сексе. Если боитесь ложного обвинения в изнасиловании – не вступайте в беспорядочные связи, не переходите к сексу слишком быстро, а только после того, как убедитесь, что встречаетесь с хорошим и порядочным человеком. Так вы с гораздо большей вероятностью не создадите угрозу для женщины, не свяжетесь с «динамщицей» и не станете жертвой оговора.

Но нет, ни одному защитнику женщин такого в голову обычно не приходит. Как не приходит в голову и то, что если бы насильники (педофилы, мошенники, убийцы) выглядели бы как насильники, педофилы, мошенники и убийцы, то им бы не удалось никого изнасиловать, обмануть или убить. На женщин возлагается ответственность правильно одеваться, чтобы не возбуждать мужчин. Видимо, считается, что всех мужчин возбуждает одно и то же. И есть волшебный секрет: надел это – все возбудились. Надел другое – никто тебя не замечает. На мою подругу в прошлом году напал маньяк в подъезде ее дома. Первый вопрос, который задали ее друзья и милиция, был о том, во что она была одета? Она была одета в огромный мужской бушлат. Ей тогда, к счастью, удалось отбиться, и маньяка даже поймали. Оказалось, что он изнасиловал очень много женщин в их районе. Его триггером были блондинки. А подруга как раз накануне перекрасила волосы в золотой. Можно ли ее считать виноватой в том, что она не предусмотрела? Ведь могла бы! Известно же, что блондинки очень нравятся мужчинам...

Вопрос в том, что, к сожалению, нет и не может быть никакой «техники безопасности». Однажды меня спас от компании пьяных подростков какой-то жуткий с виду уголовник. А через год – попытался изнасиловать близкий друг моей близкой подруги. Интеллигентнейший сын профессора, который долго, трогательно и деликатно за мной ухаживал.

Я бы сказала, что есть только один критерий жертвы – то, что она родилась женщиной. Но и это неправда. Эта тема слишком табуирована, но мужчины, особенно в детстве и в подростковом возрасте, тоже нередко становятся жертвами домогательств.

Я бы сказала, что есть только один критерий насильника – то, что он мужчина. Но и это неправда. Одно из самых травмирующих в моей жизни нападений было совершено женщиной: она меня облапала в автобусе. Мне тогда было пятнадцать лет, и произошедшее настолько не укладывалось в моей голове и настолько пугало, что следующие несколько лет я ходила исключительно пешком – очень боялась встретить ее еще раз. Я бы сказала, что надо все рассказывать маме. Но я знаю десятки матерей – хороших, заботливых матерей, которые на жалобы дочери ответили: «Тебе показалось». Или: «Ты все выдумываешь». Или: «Он очень хороший человек, не наговаривай на него». И они вполне искренне так думали.

Ситуация с этой стороны кажется дико, запредельно страшной. Насильником может быть кто угодно: мать, отец, близкий друг, даже четырехлетний пупс из младшей группы детского сада. Жертвой – тоже может быть вообще кто угодно. От грудного младенца - до немощной старухи. И кажется, что выхода нет.

Но он есть. Однозначно, стопроцентно, всегда обвинять насильника, а не жертву. Создать в обществе ту обстановку, в которой было бы не стыдно сказать «меня изнасиловали», но стыдно – «я изнасиловал». Никому из жертв этих историй родители не внушали «молчи, это стыдно», но даже самые маленькие девочки испытывали при столкновении с насилием бешеный, дикий, невероятный стыд. Который мешал сопротивляться. Который мешал звать на помощь – у многих родители в момент насилия спокойно пили за стенкой чай! А девочка боялась крикнуть о том, что учитель музыки трогает ее грудь. Тот стыд, который даже сейчас, спустя много лет мешает многим женщинам рассказать о том, что с ними произошло.

Если мы сместим фокус внимания с жертвы на насильника: что его довело до этого? Как его воспитывали? Что он делал этим вечером? Почему его друзья не проследили за ним и не помогли избежать насилия? Если насильник станет единственной причиной и виновником насилия, то мир станет немножко лучше. Немножко безопасней. Во всяком случае мы точно перестанем бояться говорить. А это уже большое дело.