Алексей Цыганов о храбрых папах
Я лично знаю мужчину... Точнее, тогда он был еще мальчиком, а теперь уже давно муж (да еще и отец троих детей). Так вот, именно Сашка первым в нашем дворе придумал прыгать на «тарзанке» с гаража. Нам было по 8, и мы все почему-то мечтали стать десантниками, когда вырастем. Это было очень давно. Но именно тогда, стоя на краю зеленой жестяной крыши, я впервые сформулировал для себя постулат, который безотказно помогал мне аж до самых 30 лет. Помогал знакомиться с девушками, пересекать темные дворы и пробовать новые виды экстремального спорта. Мысль такая: чтобы победить страх, нужно представить, что ситуация пошла по наихудшему сценарию, и оценить, так ли этот сценарий на самом деле страшен. Вот я сейчас прыгну, «тарзанка» оборвется, я упаду и сломаю ногу. Буду ходить потом в гипсе, как герой. И все мне будут завидовать... Все, страха нет.
И, повторюсь, этот постулат, о том, что страха на самом деле нет, работал безотказно более 20 лет. Пока в сентябре позапрошлого года я не стал отцом...
– Вы папа? – спросила медсестра.
Я кивнул.
– Ну тогда идите за мной.
В руках у медсестры был какой-то поднос, а на нем – как мне показалось – лежала скомканная марля. Было очень раннее утро, мы быстро шли по гулким закоулкам родильного отделения мимо палат, где спали женщины. Одну даже вывезли на каталке прямо в коридор. Пахло хлоркой и почему-то йодом, и я думал, мы идем оформлять какие-то документы и никак не мог понять, зачем медсестра взяла с собой этот поднос с грязной тряпкой... А потом мы очутились в комнате, где было много детских кроваток. Медсестра поставила поднос на стол рядом с раковиной, убрала марлю, и оказалось, что под ней все это время, свернувшись в комочек, лежала моя дочь.
Она выглядела не очень-то довольной всем происходящим. Но главное – совершенно беспомощной. И мне внезапно стало очень, очень страшно. Потому что в голове в одну секунду появилось откуда-то безумное количество нехороших вопросов. А что, если я возьму ее на руки и уроню? А что, если я как-нибудь ей наврежу? А что, если она заплачет, а я не смогу ее успокоить? И самое главное, той же секунды мне хватило, чтобы понять: ни одну из этих ситуаций я даже близко не хочу себе представлять в ее наихудшем варианте развития!
Мужчины любят считать себя храбрецами. И среди нас действительно немало таковых. Но одно дело – рисковать собственным здоровьем, собственной жизнью. И совсем другое – купать двухмесячного ребенка в ванне «восьмерочками», поддерживая под голову одной рукой.
Именно поэтому многие мужчины сознательно выключают себя из жизни собственных младенцев. Мол, пока сиську сосет, пусть с ним мамка и управляется, а я потом подключусь, на этапе конструкторов и компьютерных игр. Настанет ли это «потом» – вопрос.
