По велению сердца
Мы с Аллой познакомились случайно. Я сидела в НИИ трансплантологии и искусственных органов, ждала, пока меня примут, – директора НИИ Валерия Ивановича Шумакова вызвали на срочную операцию. Вариант «перенести интервью» не рассматривался – материал о трансплантологе с мировым именем нужен был срочно. Милая, улыбчивая девушка, помощник главврача, развлекала меня рассказами об уникальных операциях, проведенных Шумаковым, показывала его награды и дипломы. Наконец появился сам Шумаков. Включив диктофон и слушая Валерия Ивановича, я поняла, насколько мне повезло, что сначала удалось побеседовать с обстоятельной помощницей главного врача. О своих званиях и заслугах хирург с мировым именем, единственный в России, кто осуществляет пересадки сердца, не обмолвился ни словом. Зато о пациентах (а их сотни!) говорил с удовольствием, называл имена, даты, помнил их ближайших родственников, знал о том, как сложилась дальнейшая жизнь тех, кто перенес трансплантацию...
– Вот, Аллочка, девочка наша, тоже сердце два года ждала, — ласково, как о дочери, говорил Шумаков об очередной пациентке. — И дождалась: буквально в последнюю ночь, когда надежд уже никаких не было, донор появился. Потом вернулась к нам в институт работать, хотя до болезни была журналисткой.
– То есть... — Я подумала, что неправильно поняла. — Вы о той Алле, с которой я только что в приемной разговаривала?
– Вот именно. Алла – мужественная девочка. Она не сдалась. Она до самого последнего дня, пока говорить могла, от интервью не отказывалась. Ведь большинство людей в такой ситуации беречь себя начинают. И их можно понять. А она нет, считала, что это долг ее. Да вы
поговорите с ней, она сама все расскажет.
Выйдя из кабинета Шумакова, я уже по-иному взглянула в лицо девушки. Пыталась отыскать какие-то следы перенесенных страданий: неразгладившуюся складку между бровей, затаившийся где-то страх смерти, вселенскую печаль, в конце-то концов! Но нет – она была такая же, как любая девушка на улице.
– Ты приезжай ко мне домой. — Кажется, Алле было не привыкать к изучающим взглядам. — Сама все увидишь.
ДОМА
Пушистый кот терся о мои ноги в Аллиной прихожей. На столе нас ждал торт.
– Видишь, никакой диеты. — Алла разливала чай. — Практически никаких ограничений. За границей, например, домашних животных тем, кто перенес пересадку какого-нибудь органа, держать категорически не разрешают. Наш Валерий Иванович другого мнения. Под его руководством проводились специальные исследования по поводу образа жизни после операции. Он считает, что тем, кто выжил, надо жить, а не существовать. Да, я принимаю каждое утро таблетки, но это очень щадящая доза иммунодепрессивных средств – без них организм может начать отторгать чужой орган. Я их пью просто как витамины и иду жить дальше. Ой, да что я не о том болтаю! Тебе ведь надо все по порядку, да?
ВСЕ ПО ПОРЯДКУ
Врачи никак не могли понять, что происходит с девушкой. Диагноз ставили очень размытый: осложнения после гриппа. Лечили симптоматически – поддерживали давление, следили за пульсом, ставили какие-то капельницы... Алла же тогда ничего не понимала, думала, сейчас подлечится – и обратно на съемки. Однако прошел еще месяц, а ей становилось все хуже. Было решено перевести ее в другую, технически лучше оснащенную клинику для более точной диагностики. В новой больнице диагноз поставили «инфекционный миокардит» (воспаление сердечной мышцы), но лечение почему-то оказывалось совершенно безуспешным. Отчаявшаяся мать Аллы пыталась найти помощь для дочери даже у знахарок – те в один голос твердили о порче, но заговоренная вода облегчения не приносила. Алла умирала.
Спасла случайность. Или случайностей не бывает? Аллу без особых надежд направили на еще одно обследование – УЗИ сердца. К той самой бригаде врачей, которая так славится теперь в Краснодарском Центре грудной хирургии. А тогда они в железнодорожной больнице работали. Специалист, который проводил обследование, сказал, что сердца в таком плохом состоянии он никогда не видел, тем более у молодой девушки, прежде не имевшей сердечных заболеваний. От второго кардиолога Алла впервые услышала слово «трансплантация». Ну услышала и услышала – мало ли какие слова в медицине есть. Алла тогда считала, что ничего страшнее инфаркта с сердцем произойти не может. Только ее соседка по палате на этом слове заплакала. Она ждала вторую операцию и многое знала. Хотя все равно вряд ли представляла, что ждет ее юную соседку.
Вердикт был такой: немедленно в Москву! Может, там помогут.
Был период, когда Аллу охватило отчаяние. Она ревела от безысходности. Ругала себя за юношеский идиотизм на телестудии: могла бы легко уйти на больничный, незаменимых людей не бывает. Ведь когда уже оказалась в больнице – обошлись. Родная телегруппа приезжала в Москву, снимала об Алле репортаж. Приезжали и другие журналисты – и хотя было очень тяжко, Алла говорила. О страданиях больных, годами ждущих донорских органов, о тяжелейшем труде врачей-трансплантологов. Ведь теперь она видела весь процесс изнутри. И считала своим долгом донести до людей простую мысль: от тяжелой болезни не застрахован никто. Вот рядом с ней девушка лежала – у нее осложнение после родов. Сердце пришло слишком поздно. Малышка ее осталась сиротой. Господи, сколько чудовищной проплаченной ерунды Алла читала и смотрела по телевизору – о врачах-убийцах и ворованных органах. Сейчас Алла говорит, что даже рада, что все эти желтые материалы появляются: за ними идет вал нормальных статей, объясняющих, что к чему. Особенно это важно для провинции, где о трансплантологии знают только в общих чертах. Впрочем, об этом потом.
Подходящее донорское сердце поступило 27 апреля. Аллу немедленно положили на стол. Она весила 38 килограммов. При таком истощении было совершенно непонятно, пригодится ей это сердце или нет. Операция длилась часов шесть. Все это время Аллин организм работал при помощи аппаратов. Легкие – на искусственной вентиляции, кровообращение – искусственное... Потом, когда Алле пора было выходить из наркоза, а она все не выходила – легкие никак не хотели работать сами, а аппарат давно пора было отключать, – она как сквозь вату слышала, что на нее матом орет реанимационная сестра: «Не смей, ..., уходить! Слышишь меня? Да ты, ..., столько пережила! Чтобы сейчас сдохнуть?!»
Нет, конечно, она не ушла. Выкарабкалась. 27 апреля 2004 года стало для Аллы вторым днем рождения. В ее груди начало биться новое сердце.
НОВЫЙ ВЗГЛЯД
В прошлом году Алла вышла замуж. Она никогда не считала нужным скрывать от будущего мужа свою историю болезни. Хотя до знакомства с Олегом кое-кто советовал проявить ей «женскую мудрость», придумать менее страшный диагноз, чем трансплантация сердца, чтоб «не спугнуть женихов». Впрочем, Олег заранее все про нее знал. Их друзья познакомили. В первую встречу как-то не сложилось: Олег приехал вместе со всеми к Алле чай пить, потом чего-то пробурчал, собрался и уехал. Но друзья оказались настойчивые: всеми правдами и неправдами уговорили Олега и Аллу поехать с ними в Муром. И там уже они друг друга разглядели. Они совершенно разные. Алле одно кино нравится, Олегу – другое. Ей такая музыка – ему сякая. Алла стихи пишет, а Олег ни одно ее стихотворение до конца не дослушал. Только это не главное. Она просто знает, что, если вдруг с ней что случится, Олег всегда будет рядом. Вот он приходит с работы, уставший, естественно. Берет бутылку любимого пива, воблу – и садится смотреть телевизор. Алла стоит и ворчит про себя сначала: «Ах ты! Нет чтобы...» А потом думает: «Боже, о чем я? Все живы и здоровы, пришли с работы, устали, отдыхаем как хотим. Никому не надо еду впихивать, давление мерить, капельницу ставить. Картины мои любимые по стенам висят. Я могу себе коньяка налить – немного, но могу. Даже кофе могу выпить, хотя я его не люблю, кофе этот. Ну разве не это счастье? К ниткам для вязания цветы сухие прицепила, на абажур повесила – теперь кот Сеня на них покушается, гад пушистый. К нам друзья приходят, почти все мои однокурсники сюда перебрались, МТРК – кузница журналистских кадров! Я люблю черно-белую фотографию. И Абхазию. И Москву, она мне уже родная. Что я еще люблю? Да я все на свете люблю! Путешествовать по святым местам. Стихи писать. И маки. Маки люблю. Я даже хотела, чтобы у меня свадебный букет был из маков. Но они так быстро вянут, не искусственные же носить? Мне бы только вот научиться не скулить из-за ерунды вроде пива с воблой. А потом заработать уже достаточно денег, чтобы о них не думать, купить дом в деревне со свинками и курами – и уехать туда с Олегом, он согласен».
...Ну, может, не точно так Алла думает, но очень похоже, я же с ней разговаривала. Понятия не имею, что бы я на ее месте думала – мне себя на ее месте даже представить страшно. Не знаю, выдержала бы я? Она выдержала. Она прошла такой сложный путь – и теперь ей все по плечу. Точно.