Космы — это успех!
ОДИН МОЙ ЗНАКОМЫЙ, НЕОТРАЗИМЫЙ КУДРЯВЕЦ, ВСЮ ЖИЗНЬ СУЩЕСТВОВАЛ ТОЛЬКО ЗА СЧЕТ ЗАВИВКИ «ПЕРМАНЕНТ»!
У меня есть один друг, которого девочки не замечают. «Наверно, я страшный», — покорно размышляет он. Кокетничает, конечно. Сам знает, что нет. «Видишь ли, проблема в том, что ты слишком нормальный, — объясняю ему я, — девочки этого не любят. Хочешь рецепт? Покрась волосы в зеленый цвет, купи штаны с мотней до колена, вставь штангу в нос и гайку в пупок, повесь за спину сноуборд, а над столом – череп. Через три недели будешь самым популярным мужчиной на курсе».
«Штангу в нос? Гайку в пупок? Что я, гамадрил?» — искренне удивляется друг. «Тогда подожди лет десять!»
Гамадрил – это серая обезьянка с красной попой. Она не делает ничего плохого. Просто привлекает своей попой самок. И отпугивает самцов-соперников. А ящерица игуана раздувает перепонки. А соловушка громко поет. А павлин распускает хвост.
А мужчины делают то, что они делают.
ВСЕ — ОТ ГОЛОВЫ!
«Робин Гуд такой клевый! — восхищалась моя юная приятельница Полина. — Он такой клевый! У него волосики такие клевые!»
Робин Гудом звали самого неинтересного парня на даче. Целыми днями он подпирал грушу возле центрального магазина в компании таких же, как он, а по вечерам с компанией пил пиво на бревнах. Больше ничего примечательного о нем сказать было нельзя. Но волосы – длинные черные волосы почти до пупа – обеспечивали ему общее обожание всех барышень садоводства. Барышни собирались на берегу, жевали жвачку и восторженно следили, как купается в карьере славный парень Робин Гуд. «Полина, а если он подстрижется?» — как-то раз неосторожно предположила я. «Он не подстрижется!» — ответила Полина таким тоном, что я тут же устыдилась и более на эту святыню не посягала.
Если бы речь шла всего лишь о нескольких школьницах с дачи, которые не знают жизни, красят ногти фломастером и тайком курят «на всех» за сараем, заводить ее вообще не стоило бы. Но что там школьницы! Взрослые здравомыслящие барышни точно так же покупаются на дешевую приманку длинных волос, позабыв о мудрости «волос долог – ум короток».
На мой взгляд, мало что выглядит более жалко, чем плешь, обрамленная кудрями. Тем не менее многие принимают ее за первый признак артистической тонкой натуры. И ходит по миру этакий тонко чувствующий субъект лет сорока, сияя лысиной и мотая забранным сзади хвостом, ходит, гордо подняв голову, и никто ему не скажет: слушай, друг, не смеши людей, состриги ты, бога ради, это убожество... Нет, наоборот! Шесть женщин из десяти именно по этой причине предпочтут этого волосато-лысого кавалера другому, просто и честно лысому, или третьему, с прической «поперечный разъем», и даже четвертому, банально редеюще-волосатому.
Если бы не такая непонятная мне несправедливость, мужчины не красили бы волосы и – позор! – не делали бы химию! Один мой дальний знакомый, неотразимый кудрявец, как оказалось, всю жизнь существовал только за счет завивки «перманент». И ладно бы актеры, модели, музыканты и парикмахеры – они, в конце концов, своей прической деньги зарабатывают. Но другие-то!
Сидит себе клерк в окошке турфирмы, путевки выписывает. И подметает стол кудрями, как у Диониса Бесноватого. А рядом сидят два других, прилично, но скучно подстриженных. Спорим, ты пойдешь именно в первое окно?
Любить мужчин за волосы – все равно что красить ногти фломастером или тайно курить за сараем: ничего плохого в этом нет, только как-то несолидно. Поэтому каждый раз, когда в клубе ко мне подсаживается молодой человек, а я жалею, что не тот, с волнистым каре, я тут же напоминаю себе: «Робин Гуд такой клевый!» – и вижу девочку Полину и раскидистую грушу перед сельпо.
Кстати, Робин Гуд все же подстригся. Он неудачно наклонился над костром и на следующий день вместо великолепной шевелюры на его голове красовался коротенький ежик. И что же, он утратил славу первого красавца? Что удивительно, нет! Совсем наоборот. Вместо обычного Робин Гуда он стал «Робин Гудом, которому не повезло». Девочки любят его еще больше! И с тайным восхищением наблюдают, как растут его волосы.
ЛУЧШИЙ ДРУГ ИНДЕЙЦА
Когда девушки видят Костю, они приходят в странное возбуждение – шепчутся, подмигивают друг другу, хихикают, подсаживаются поближе. Дело в том, что про Костю доподлинно известно, что он имеет татуировку на самом интересном месте. Дескать, даже в виде цветочных бутонов – в обычное время они закрыты, а в особенные моменты распускаются цветы.
Представь себе, каково знать, что у человека, сидящего напротив, татуировка (это прекрасное изобретение индейцев) на самом интересном месте! Не подойдешь же и не скажешь – покажи... При этом чертовски интересно, как же это все выглядит! Ты только о том и мечтаешь, чтобы оказаться с Костей в ситуации, где можно было бы увидеть эту знаменитую татуировку.
Вообще, если спросить у сплошь зататуированного мужчины, для кого он так разукрасился, он, конечно, ответит – исключительно для себя! Врет. Для себя можно только марки собирать, да и то если никому про это не рассказывать. Мужчины украшают себя татуировками для того, чтобы все видели – вот он, настоящий индеец!
Если даже самый худенький, бледненький, тихонький заика, которого в одетом виде не заметишь, даже стоя за ним в очереди, разденется на пляже и окажется весь покрытый драконами, орнаментами, мечами и обнаженными гуриями в стиле Бориса Вальехо – все взгляды будут его. А потом, когда он опять оденется, ты уже будешь смотреть на него другими глазами. Если ты видишь в бассейне полноватого менеджера среднего звена, гребущего саженками, у которого на плече красуется свернувшаяся змея, ты понимаешь: когда-то он был не таким, он был молодым, поджарым и диким – и ты опять же смотришь на него другими глазами.
Интерес к Костиному секретному украшению мучил меня невероятно. И... в общем, я добилась той самой ситуации, о которой говорилось. К слову сказать, учитывая его образ жизни, и добиваться особенно не надо было.
Я таки посмотрела на татуировку. Ее не было.
«А где же знаменитые цветы?» — совершенно бестактно возопила я. «Господи, да какие цветы? Наболтал один раз по пьянке, теперь все забыть не могут». И я преисполнилась к Косте величайшего уважения.
ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, КАКОВО ЭТО – СИДЕТЬ НАПРОТИВ И ЗНАТЬ, ЧТО У НЕГО ТАТУ НА САМОМ ИНТЕРЕСНОМ МЕСТЕ!
В последнее время я все чаще обращаю внимание на полузаросшие дырочки в ушах моих сверстников. Сидит себе менеджер в коричневом костюме и желтом галстуке, а у самого на левой мочке следы от трех дырок. Эх, были когда-то и мы рысаками!..
В старину моряки, которым удалось обогнуть мыс Горн, вставляли себе серьгу в правое ухо. А те, которые обогнули мыс Доброй Надежды – в левое. Или наоборот, не помню точно. Я уже не говорю об эпохе великих географических открытий. Тогда килограммами золота майя были увешаны все – от Камиля Писсаро до попугая кока.
Серьга в ухе – некий признак свободомыслия и своеобразной рок-н-ролльно-пиратской вольницы. Она придает легкий оттенок шарма даже самой серенькой голове. А уж серьга в языке... хе-хе, хоть бы раз попробовать.
Но мужчины носят не только серьги. Они носят кольца, цепочки с «гимнастом» и без, кулоны, запонки, защипки и булавки для галстука. И полагают, что это, как ничто другое, демонстрирует миру весь блеск золота майя, имеющегося в их распоряжении. Другие мужчины носят бусы и амулеты. Коготь тигра, вырезанный из лунного камня, на кожаном шнурке, волчий клык, акулий зуб, вороний клюв. Я прошел пешком девятнадцать стран, восемьдесят дней шел мой караван. Этот я привез из Намибии, этот – из Непала, а этот – из Крыма, где мы две недели голодали вместе с лисами в Лисьей бухте.
«И тая в глазах злое торжество, женщина в углу слушала его». Ха-ха! Николай Гумилев.
«Не могу ничего с собой поделать, обожаю мужчин в очках! — признается одна моя подруга, вечная жертва ложной компетентности всяких очкариков. — Когда мужчина в очках, он такой умный! И такой добрый! И такой беззащитный...»
Многие мужчины это знают. И не делают операцию по методу Федорова, не носят линзы, а предпочитают очки. В тонкой металлической оправе. В толстой роговой оправе. Вообще без оправы. Сто пятьдесят долларов – одно стекло.
И надо видеть, как они относятся к своим очкам! Разговаривают о них. Бесконечно их поправляют, снимают, надевают и протирают. Вспоминают случаи, когда они их потеряли/утопили/разбили и как им плохо пришлось.
А женщины, подобные моей подруге, млеют от счастья – они попали в клуб высоколобых!
Косить под яппи-интеллектуала – вот он, новый современный стиль. «И еще я никогда не забываю поставить пятно от кетчупа, — рассказал мой знакомый, редактор одного крупного Интернет-портала. — Когда заказчик видит, что сидишь ты перед ним такой заинька, в очках, в понявой кофточке, да еще и пятно от кетчупа на животе, он понимает – вот он, человек, который сделает работу лучше всех! Действует безотказно!»
Поэтому Паша любит покупать серые свитера, как у школьника. А Сережа всегда какой-то недостриженный. А Миша надевает кроссовки, хотя мог бы носить казаки из крокодиловой кожи. И все в очках.
Каждый из них выглядит так, как будто только что встал с постели, нашарил очки на тумбочке, взглянул на часы (о ужас!), быстро натянул на себя что попало (мешковатые штаны и свитер, еще хранящий какие-то следы один раз брызнутого мамой парфюма) и, на ходу жуя бутерброд с сосиской, вскочил в троллейбус и помчался на работу.
А на самом деле каждый из них встает за два часа до выхода, надевает белый спортивный костюм и немного бегает в парке напротив. Потом долго и тщательно моется, бреется, душится. Причесывается минут двадцать. Завтракает мюсли с обезжиренным йогуртом и свежевыжатым соком. Одевается, примерив два-три варианта. Садится в свою спортивную «Хонду» и едет на работу. В очках опять же. Часто – без диоптрий.
Я обязательно напишу про них. Когда-нибудь. Когда переживу культурный шок. В данный момент это выше моего разумения.