Государство не справляется: зачем нужно жертвовать деньги фондам

Смысл лечения в том, чтобы химическими препаратами остановить деление и уничтожить как можно больше раковых клеток, а оставшуюся опухоль либо вырезать хирургическим скальпелем, либо выжечь при помощи аппарата лучевой терапии.

Химиотерапия – это инструмент довольно грубый. Препарат уничтожает не только раковые клетки, но и все клетки организма, которые быстро делятся – поэтому, например, многие пациенты во время химиотерапии теряют волосы.

Разновидностей раковых клеток великое множество. На многие из них химиотерапия действует хорошо, на некоторые не действует вовсе или действует только в сочетании с дополнительными препаратами. Есть, например, очень быстрый рак крови, на который химиотерапия лучше всего действует в сочетании с триоксидом мышьяка. Это относительно недавнее открытие полностью перевернуло всю концепцию лечения заболевания, ведь препарат вылечивает даже рецидивы. Неповоротливая государственная система химиотерапию оплачивает, а триоксид мышьяка оплачивать еще не догадалась. Пройдет несколько лет официальных испытаний и согласований, прежде чем пациенты с рецидивами промиелоцитарного лейкоза в России получат от государства триоксид мышьяка, без которого на них не действует химиотерапия. Вот здесь нужны благотворители, тысячи людей, которые жертвуют небольшие суммы в благотворительные фонды. Триоксид мышьяка и другие новые препараты, которые государство еще несколько лет будет регистрировать и неизвестно, зарегистрирует ли вообще, оплачивают они.

Что касается лучевой терапии, то во многих государственных клиниках до сих пор работают устаревшие, двадцати-, а то и сорокалетней давности аппараты. Они выжигают не только опухоль, но и все вокруг нее. Иногда опухоль так располагается относительно жизненно важных органов, что применить устаревший аппарат, не убив пациента, нельзя. Современных аппаратов не хватает, и многие из них находятся в частных клиниках. Здесь тоже нужны тысячи небольших благотворительных пожертвований, чтобы оплатить лучевую терапию тем пациентам, которых устаревший аппарат в государственной клинике просто убьет.

Кроме того, лучевая терапия в государственных клиниках оплачивается по квотам, и каждый год квоты кончаются раньше, чем кончается год. Это очень странная система, ее трудно понять. Государство говорит, например, что готово оплатить для клиники N тысячу сеансов лучевой терапии за год. Клиника делает тысячу сеансов к октябрю, а с октября по январь должна простаивать. Врач должен получать зарплату за каждый сеанс лучевой терапии, клиника должна тратить на каждый сеанс электроэнергию, но денег на это в конце года нет. Лучевую терапию в ноябре и декабре приходится оплачивать либо пациентам из своего кармана, либо благотворителям через благотворительные фонды. Это человеческая солидарность. Легко представить себе, что у пациент, который целый год уже лечится от рака, не работает и потратил на лекарства все сбережения, нету двухсот тысяч рублей еще и на лучевую терапию. Но ведь у тысяч людей вокруг пациента отыщутся, наверное, сто рублей или двести рублей, чтобы вместе эти пожертвования сложились в спасительную сумму.

Отдельная и, наверное, самая большая статья расходов благотворителей, участвующих в нашей общей борьбе с раком, – это поиск доноров костного мозга для больных раком крови.

Рак крови – это тоже множество бесполезных клеток, только они не слеплены в единую опухоль, а как бы растворены в крови. Они тоже быстро размножаются и заполняют собой всю кровеносную систему, не оставляя места для полезных кровяных телец. И человек умирает.

Очень часто остановить деление раковых клеток крови при помощи химиотерапии не удается. Приходится перезапускать всю систему кроветворения.

Кроветворным органом у нас является костный мозг. Именно в костях у нас находятся стволовые клетки, которые у здорового человека способны превратиться в тромбоциты, лимфоциты, эритроциты, а у больного человека превращаются в клетки раковые.

Смысл трансплантации в том, чтобы уничтожить больной костный мозг пациента и перелить на его место здоровый костный мозг донора. Проблема только в том, что донора костного мозга нужно подобрать.

Если групп крови у людей всего восемь (четыре группы и два резус-фактора), то типов костного мозга около двухсот тысяч. Люди по всей земле сдают кровь на анализ, чтобы пропасть в регистры доноров костного мозга, огромные базы данных, где содержатся сведения об особенностях костного мозга миллионов потенциальных доноров.

Если найдется подходящий донор, то довольно легко (и почти безболезненно) забрать у него специальной иглой из костей таза немного костного мозга. Донор быстро восстанавливается, а реципиенту переливают костный мозг просто в вену, как переливают кровь. Каким-то чудом (это называется «эффект пути домой») клетки костного мозга сами добираются по кровеносным сосудам до костей, чтобы занять положенное им место.

Но чтобы найти донора костного мозга конкретному пациенту, необходимо провести примерно от десяти до ста лабораторных анализов. Каждый анализ стоит двадцать евро, плюс существенные затраты на сбор костного мозга — вот и выходит, что поиск донора костного мозга для каждого пациента обходится примерно в 20 000 евро.

Российская государственная система медицинского страхования оплачивает саму трансплантацию костного мозга, но не оплачивает поиск донора костного мозга. Поиск донора оплачивают благотворительные фонды. При том что в России делается всего около 250 неродственных трансплантаций в год (а нужно в десять раз больше!), легко посчитать, что благотворительным фондам надо собирать на поиск доноров костного мозга не менее 5 миллионов евро каждый год.

Несколько лет назад в России заработал свой собственный, российский регистр доноров костного мозга. Поиск доноров в нем значительно дешевле, чем в европейских регистрах, но надо понимать, что российский регистр, за небольшим исключением, существует полностью на благотворительные деньги. То есть без благотворительной помощи государственные онкологические клиники обойтись не могут.

Наконец, надо сказать, что трансплантация костного мозга, которая внешне мало чем отличается от переливания крови, на самом деле является тяжелейшей операцией, перезапуском, заменой самых основ человеческого организма. Поэтому трансплантация никогда не проходит без тяжелых осложнений.

Пациенты, чей собственный больной костный мозг уничтожен, а донорский костный мозг еще не прижился, фактически живут без иммунной системы. Даже в стерильном боксе клиники пациенты подвержены бактериальным, вирусным и грибковым заболеваниям, каждое из которых может убить. Кроме того, организм пациента и донорский костный мозг враждуют, отторгают друг друга, и это тоже смертельно опасно.

Против многочисленных этих осложнений каждый год в мире создаются все новые и новые препараты. Неповоротливая государственная система здравоохранения регистрирует эти препараты годами, иногда десятилетиями. Только благотворители реагируют быстро. Только они способны собрать небольшими пожертвованиями большие суммы денег и сделать так, чтобы пациент не умер от осложнения, от которого в мире уже изобретено лекарство.

Разумеется, заменить собой государство благотворители не могут – лечение рака стоит слишком дорого. Но и государство без благотворителей не может создать современную и гибкую систему онкологической помощи. Поэтому мы просим каждого человека жертвовать на борьбу с раком пусть даже и небольшую сумму денег.

К сожалению, рак касается каждого. Человеческий организм устроен так, что всякий человек обязательно рано или поздно заболеет раком. Всякий, кто не успеет прежде умереть от чего-нибудь другого.

Жертвуя на борьбу с раком сейчас, вы жертвуете на решение проблемы, с которой в будущем столкнетесь сами или столкнутся ваши близкие.