Российский пролайф: за жизнь или против греха?

В 2011 году правительство отвергло три инициативы Елены Мизулиной: по запрету проведения абортов в частных клиниках, обязательному ультразвуковому исследованию всех беременных женщин (чтобы те увидели эмбрион и услышали его сердцебиение) и продаже лекарственных препаратов для прерывания беременности только в государственных больницах. Кабмин счёл, что предложенные меры приведут к увеличению числа криминальных абортов и детей-отказников, что же до УЗИ, то порядок его предоставления уже урегулирован другими нормативно-правовыми актами.

В 2016 году на портале «Российская общественная инициатива» петиция о выводе абортов из ОМС набрала 100 тысяч голосов, что обязало рабочую группу правительства рассмотреть её. В петиции говорилось, что Фонд обязательного медицинского страхования ежегодно тратит на прерывание беременности 5 млрд рублей. Эксперты, отклонившие предложение, ответили, что гораздо дороже обойдётся лечение по ОМС последствий криминальных операций, число которых увеличится, если ограничить доступ к абортам по полисам.

Впрочем, пролайферов — последователей движения за запрет абортов — неудачи не останавливают: они раз за разом делают новые попытки распоряжаться матками женщин. При Госдуме действует рабочая группа по вопросам выведения абортов из ОМС: в феврале этого года на очередном её заседании игуменья Ксения настаивала, что следует признать эмбрион человеком, а не частью тела матери и закрепить права нерождённого ребенка для дальнейшего развития «антиабортной тематики». В этом же месяце Всероссийское молодёжное православное движение разработало и направило вице-спикеру Госдумы Петру Толстому документ о поэтапном выводе абортов из ОМС. В 2017 году общероссийское общественное движение «За жизнь!» собрало миллион подписей за отмену абортов.

Пролайферы пускают в ход различные аргументы – то про дороговизну прерывания беременности для бюджета, то про необходимость повысить рождаемость, то про международное право: мол, вот конституции Венгрии и Словакии защищают нерождённых детей, чем мы хуже? Так кто же эти люди, которые отказываются признавать разницу между зародышем и ребёнком и которые хотят принимать решение о материнстве за других женщин?

Очевидно, что плакаты потеряют свою убедительность, если использовать реальные изображения эмбрионов: вряд ли кого-то растрогает картинка с четырёхмиллиметровым яйцевидным образованием и подписью «Мама, я тебя уже люблю!» Именно поэтому в листовках и на рекламных щитах используются фотографии взрослых детей или младенцев, которые очень мало похожи на эмбрионы на тех сроках развития, когда проводится прерывание беременности.

Аналогичный приём был применён при съёмках знаменитого фильма «Безмолвный крик», составленного из серии неподвижных ультразвуковых снимков, сделанных во время аборта: размеры двенадцатинедельного плода (вес — около 20 г, длина — около 7 см) совпадают на видео с размерами доношенного младенца.

Разумеется, изображениями дело не ограничивается. Например, в ролике «Аборт: о чём молчат врачи?», размещённом в паблике общественного движения «За жизнь!», кандидат медицинских наук заявляет, что прерывание беременности влияет на генетику, а в сюжете о пролайферах на православном телеканале «Союз» непрерывно повторяют: гормональные контрацептивы — это тот же аборт, это яд, от них онкология и бесплодие! Таблетки, которые прекращают овуляцию? Нет, не слышали. Сорокапроцентное снижение риска развития рака яичников при приёме гормональных контрацептивов? Знать ничего не знаем.

В паблике движения «За жизнь!» в обсуждениях есть тема «Ответы на возражения», где пролайферы полемизируют со сторонниками абортов (последние, правда, не пришли, но «воинов жизни» это не смущает). Вот, например, что говорят об опасности криминальных операций для женщин: «Пусть умирают от подпольных абортов. И мир, освободившись от этих фурий, которые ненавидят своих детей так сильно, что готовы их убить, при этом рискуя собственной жизнью, станет чище!»

Чтобы прокормить большую семью пролайферы советуют «работать на трёх работах» и «начать шить, потому что тогда будет дешевле одеть детей». Забеременела двенадцатилетняя школьница? Раз «девочка так распущенна и ведет себя таким образом, она, естественно, должна нести тяжелый крест как последствие своего поведения». Есть риск умереть во время родов? «Хорошо и благородно, когда взрослый человек, защищая жизнь другого, отдаёт свою».

Они считают, что рожать надо даже больного ребёнка, жизнь которого будет непродолжительна и полна страданий: «Если не будет больных, стариков, ущербных, мы станем гораздо более жестоки. Присутствие таких людей необходимо». Ещё больных детей можно сдать в приют, где «они будут расти, благодарные государству, которое защитило их жизнь в самые первые моменты их существования». В детский дом можно отправить и малыша, зачатого в результате изнасилования, или того, на содержание которого у матери нет денег, ведь «найдутся люди, которые захотят этого младенчика усыновить».

Причем не всегда можно понять, когда речь идёт о некомпетентности, а когда — о попытках запугать женщин. Например, на одной из листовок движения «За жизнь!» сказано, что «Всемирная организация здравоохранения классифицировала комбинированные оральные контрацептивы как вещества с установленным канцерогенным действием из группы "Канцерогены"». Надо ли говорить, что на официальном сайте ВОЗ никакой информации об этом нет, а в пятом издании отчета организации «Медицинские критерии приемлемости для использования методов контрацепции» от 2015 года слово «канцерогены» не встречается ни разу?

Или вот ещё один пример: в 2013 году фонд «Подари мне жизнь» опубликовал информацию, что презервативы не защищают ни от беременности, ни от ЗППП: в «изделии номер два» имеется «огромное количество маленьких дырочек, невидимых глазу», через которые с лёгкостью проходят и сперматозоиды, и вирусы. Достаточно сложно разобраться, чем был этот «вброс»: незнанием, что в презервативах много слоёв латекса и каверны в них не совпадают, или попыткой отвратить людей от секса, который несёт в себе столько опасностей?

Есть и откровенно безграмотные утверждения: в частности, в «Ответах на возражения» сказано, что «при изнасиловании беременность обычно не наступает».

Половая жизнь, по их мнению, должна быть неразрывно связана с желанием и способностью женщины быть матерью. Если вдруг роды опасны для её жизни, то, «когда она соединяется со своим супругом, она совершает преступление», и вообще, «ей нельзя выходить замуж, потому что в браке естественно предполагается рождение детей». Предохраняться гормональными контрацептивами нельзя, ведь они «абортируют» оплодотворенную яйцеклетку, которая в картине мира «воинов жизни» тоже считается ребёнком. Нехороши и презервативы: «провоцируют на постель». Не нужен секс-просвет: он лишь подталкивает подростков к «половому общению».

Нельзя сказать, что пролайферы не делают ничего хорошего. Например, активисты движения «За жизнь!» собирают гуманитарную помощь и раздают её «нуждающимся в далёких городах и сёлах». Но надо понимать, что никто не имеет право решать за женщину вопрос о материнстве в обмен на пачку подгузников или коляску. Такой выбор она должна делать сама, не будучи при этом запуганной разговорами о грехе или ожидающих её бесплодии, раке и выкидышах.

Пока что законодатели противостоят попыткам приравнять эмбрион к живому ребёнку со всеми причитающимися ему правами, игнорируя попытки пролайферов мотивировать власть обещаниями высокой рождаемости или появлением «поколения благодарных людей, обязанных своей жизнью государству». Но некоторых уступок активисты всё же добились: в действующий закон превратилась инициатива о «днях тишины» (на сроке 4 – 7 и 10 – 12 недель аборт откладывается на 48 часов, на сроке 8 – 10 недель — на одну неделю), в больницах появляются кабинеты противоабортного консультирования.

Что ж, будем надеяться, что люди, уверенные, что от изнасилований дети не рождаются, а двенадцатилетние девочки беременеют из-за собственной распущенности, не получат большей власти над жизнями миллионов женщин.

Может быть, даже помолимся об этом.