Красота в бодипозитиве: быть или не быть?

Колумнистка Екатерина Попова рассказывает, какое отношение красота имеет к бодипозитиву — если вообще имеет.
Красота в бодипозитиве: быть или не быть?
Getty images

Чаще всего сторонников бодипозитива обвиняют в том, что они пытаются выдать уродливое за красивое. Нет, большинство людей не против того, чтобы уйти от пластиковой эталонной блондинки 90-60-90 и расширить границы прекрасного: почему бы, действительно, не считать привлекательными Моффи с её завораживающими раскосыми глазами или Шантель Винни с необычной пятнистой кожей? Но стоило на обложке британского VOICE появиться Тесс Холлидей, как на бодипозитив вновь обрушились с критикой: сто пятьдесят килограммов не могут быть красивыми! Конечно, стандарты меняются, но всему есть предел: ожирение выглядит отвратительно, хоть все подиумы и журналы им забей.

Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здоровья. Но помните: поставить диагноз и назначить лечение может только врач.

В чём только не обвиняли бодипозитивщиков после злосчастного выпуска с Тесс! И в пропаганде лишнего веса, и в желании испортить жизнь девочкам, которые теперь будут налегать на пиццу в надежде стать топ-моделью, и даже в попытках уничтожить нацию, подсадив женщин на нездоровый образ жизни. И никому даже в голову не пришло, что обложки гламурных журналов не имеют никакого отношения к бодипозитиву — просто маркетологи индустрии моды осознали, что среди потребительниц есть не только тонкие и звонкие, но и полные женщины с отнюдь не тощими кошельками. И растрясти эти кошельки можно только одним способом: предъявив моделей, в которых плюс сайз-клиентки узнают себя.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сам же бодипозитив покоится на двух китах, которые гораздо ближе к отрицанию красоты, нежели к попытке видеть её во всех подряд.

Во-первых, сторонники движения настаивают, что надо прекратить ненавидеть своё тело за несоответствие идеалу и начать любить за все те радости, которые оно приносит. Неважно, какого размера твой живот, если под ним — пляжный коврик, который лежит на берегу океана. Удовольствие от объятий не станет меньше, если вы прижимаете к себе детей руками без рельефного бицепса. Не имеет значения, тонкие ли у вас щиколотки, если ноги позволяют часами гулять по улицам новых городов или подниматься на вершины гор. Вдохновение не зависит от гладкости кожи руки, в которой вы держите кисть. Не надо портить себе удовольствие от жизни, постоянно пытаясь соответствовать эталону, который создали, чтобы продать банку крема по цене таитянского жемчуга.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Вторая основополагающая аксиома бодипозитива: не обсуждать внешность других людей. Девиз «Моё тело — моё дело» не столько об игнорировании чужих советов, сколько об умении молчать, как бы ни хотелось сказать, что Тесс Холлидей наверняка страдает как минимум двумя десятками заболеваний, а британке Эм Форд на своём канале в YouTube лучше рассказывать, как лечиться, а не наносить макияж, ведь тональный крем людям с акне вреден!

Основополагающие принципы — ценить своё тело независимо от того, как оно выглядит, и не критиковать внешность других людей — довольно далеки от приписываемого бодипозитивщикам требования немедленно признать красивыми всех «жирных, прыщавых и морщинистых». Фактически единственное, что бодипозитив говорит о красоте: её современные стандарты искусственны и навязаны, и потому нынешние требования к эстетике для собственного душевного покоя лучше игнорировать.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Как именно вы будете это делать, выбираете только вы сами.

Можно вообще отказаться от понятия красоты в оценке внешности человека. Этот путь прост и удобен: критерии эстетичности сейчас трансформируются едва ли не с той же скоростью, с какой в списке трендов брюки-бойфренды сменяются бананами из 90-х. Буквально несколько лет назад достаточно было худобы, однако вот уже появилось понятие «скинни фэт» — тощая, но дряблая. Теперь женщинам предписывается «качаться», но тоже аккуратно, чтобы не превратиться в мужика: на ноге ни в коем случае не должен вылезти предательски раздувшийся квадрицепс бедра, который недвусмысленно намекает, что такая фигура не от природы, а заработана потом в спортзале и страданиями в попытках приготовить съедобную курогрудь без капли масла.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Требования к любой части тела бесконечны и противоречивы. Маленькая грудь — несексуально, большая — признак «жирухи», а что считать средней и эстетически приемлемой, до сих пор толком никто не знает. Талия должна быть тонкой, но сама по себе, а не за счёт широких бёдер — это читерство, мгновенно изобличаемое истинными эстетами. Представления о красивой фигуре настолько запутаны, что проще отказаться от них одним махом, выйдя из системы оценки каждого сантиметра, где баллы начисляются в зависимости от всего: роста, веса, возраста, пропорций и близости ретроградного Меркурия к созвездию Змееносца.

Другой путь — признать, что любой человек может быть красив. Нет никаких стандартов — привлекательна индивидуальность: помимо Тесс Холлидей в VOICE появлялась Джиллиан Меркадо в инвалидной коляске, на подиум на Неделе моды вышла Мадлен Стюарт с синдромом Дауна, после съёмок в клипе Rammstein стала знаменитой на весь мир Мелани Гайдос, почти лишённая зубов и волос. Индустрия моды легко объявляет красивыми людей, никак не соответствующих её же жёстким требованиям, так почему бы то же не сделать нам?

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Какими именно будут ваши представления о красоте, признаёте ли вы право на неё за всеми или вообще не хотите разбираться, кто эстетичен, а кто — нет, для бодипозитива в целом неважно. Это всего лишь картина мира одного человека, в то время как движение призвано решить глобальную проблему: остановить хейтерство в отношении людей, которые не вписываются в стандарты. Не должно быть ни фэтшейминга, ни скиннишейминга, ни эйблизма.

Что до красоты, то, думаю, всем, а не только последователям бодипозитива хотелось бы, чтобы она продолжала спасать мир, а не превращала его в место, где все равны, но некоторые — более равны, чем другие.