«Это не сгусток крови, это человек!»: как проходит доабортное консультирование
Не так давно я писала статью о движении пролайферов в России — во время её подготовки мне довелось изучить не только законопроекты об ограничении доступа к абортам, но и полемику, развернувшуюся вокруг них. Протоколы заседаний в Госдуме вселяли оптимизм – «воины жизни» требовали законодательно защитить эмбрионы, но представители Минздрава и Комитета по охране здоровья стояли насмерть: жизнь женщины и свободный выбор материнства важнее, чем права яйцеклетки, поглотившей сперматозоид (именно с этого момента, по мнению пролайферов, можно говорить о появлении человека как уникальной комбинации генов).
Несмотря на то что Госдуму часто называют взбесившимся принтером, в вопросе абортов депутаты проявили удивительное здравомыслие. Поддержал их и президент, заявивший, что запреты лишь приводят к росту подпольных хирургических вмешательств, которые наносят колоссальный ущерб здоровью будущих матерей. На сайте Минздрава была озвучена официальная позиция ведомства по выводу абортов из ОМС: любые ограничения (в том числе исключение из программы государственных гарантий) недопустимы, если они приводят к материнской смертности из-за криминальных абортов.
Складывалось устойчивое впечатление, что лай собаки не мешает движению каравана: пролайферы сколько угодно могут требовать вписать права яйцеклетки в Конституцию и Уголовный кодекс, однако чиновники хорошо понимают, насколько это опасно для женщин.
Однако моя уверенность в здравомыслии официальных лиц если не рассеялась, то оказалась изрядно поколебленной после того, как я ознакомилась с методическим письмом Минздрава «Психологическое консультирование женщин, планирующих искусственное прерывание беременности» — иными словами, с инструкцией по доабортному консультированию.
В самом доабортном консультировании нет ничего плохого. Нормально сообщить пациентке о рисках, связанных с операцией. Полезными могут оказаться пояснения, на какие пособия и выплаты может рассчитывать женщина, если сохранит ребёнка. Главное, чтобы информирование не перешло в запугивание («Станешь бесплодной! Заболеешь раком!») или лживые уговоры («Дал бог зайку, а государство уже и лужайку приготовило!»). Вот только методическое письмо, составленное официальным ведомством, легко и уверенно перешагнуло эту грань.
Редакционная коллегия насчитывает 12 участников. Компания оказалась крайне разномастной: например, в рабочую группу наравне с доцентом медицинских наук и заслуженным врачом России вошёл директор пролайферского фонда «Жизнь — священный дар». Авторство сказалось на тексте: складывается впечатление, что его куски написаны разными людьми и потом бездумно объединены в одно целое, которое по недоразумению получило статус официального документа.
Например, требования к консультанту сначала излагаются вполне здраво: опыт работы не менее двух лет, повышение квалификации по темам «Перинатальная психология» и «Психологическое консультирование кризисных состояний», участие в тематических семинарах. Однако ровно на середине возникает впечатление, что у заслуженного врача клавиатуру отобрал директор пролайферского фонда: «Огромную роль в эффективности работы играет сама личность консультанта. [...] Если консультант даже немного сомневается в том, что аборт — это зло, большее зло, нежели другой выход из ситуации клиента, то никакие техники не помогут».
Примерно так же обстоит дело, когда в письме заходит речь о задачах психолога, проводящего доабортное консультирование. «Помочь женщине в адекватной оценке своей актуальной жизненной ситуации, выявить истинные мотивы прерывания или сохранения беременности» — звучит разумно, очень хорошо, если квалифицированный профессионал поможет испуганной и запутавшейся девушке разобраться, почему она хочет поступить так или иначе. «Поиск конструктивных решений, направленных на возможное сохранение беременности» — а вот это уже в отношении женщины, которая определилась и хочет сделать аборт, напоминает натягивание совы на глобус и поиск несуществующей лужайки.
И, наконец, всё расставляет на свои места шестой пункт списка задач: «Формирование негативного отношения женщины к аборту». В седьмом уже конкретизируется, как именно это можно сделать: сообщить о влиянии на психическое состояние (остром стрессе после операции) и возможных физических проблемах.
Впечатление, что над текстом работали разные люди, сохраняется до последнего абзаца. Вот кто-то разумный обращает внимание, что надо заниматься профилактикой абортов (в том числе среди подростков), рассказывая о возможных методах контрацепции. И буквально сразу звучит призыв: «Надо рассказать о методе распознавания плодности! Это способ жить всей семьёй в гармонии с законами природы!» Врачам в приложении сообщают, что пропаганда МРП поможет им «внести свой вклад в решение проблем народосбережения» и приостановить «использование абортивной контрацепции и сопутствующую ей духовно-нравственную деградацию народов России». И вся эта пролайферская по смыслу и формам риторика — в официальном письме Минздрава.
Само упоминание метода распознавания плодности (МРП) не является чем-то плохим: про него, например, писала ВОЗ как эффективном на 98%. МРП не требует материальных затрат, что является большим плюсом для многих женщин. Но вы представляете себе девушку-подростка, которая будет ежедневно мерить базальную температуру, вести календарик и анализировать состав цервикальной слизи, чтобы определить допустимые дни для секса? Я — нет. Однако никаких предложений рассказать молодёжи про презервативы в письме нет — только оды МРП.
Причины аборта в письме приводятся исходя из статистики Всероссийской программы «Святость материнства». 20% — «неудовлетворительное финансовое положение», что с большой вероятностью переводится как «нет денег на содержание ребёнка». 13% — «неудовлетворительные жилищные условия»: скорее всего, женщине негде жить. 10% — «нестабильность отношений с отцом ребенка», что почти наверняка означает, что будущий папаша исчез, только услышав про беременность. 7% — страхи, связанные с собственным здоровьем или здоровьем внутриутробного ребенка: не исключено, что речь идёт о женщинах, у которых есть медицинские показания к прерыванию беременности. За 5% случаев «давления со стороны родственников» легко могут скрываться обещания родителей: «Принесешь в подоле — убью!»
Тем не менее делается вывод, что «психологические и аксиологические факторы являются ведущими при принятии решения об аборте». В итоге с женщинами, которым негде и не на что поднимать ребёнка, будут общаться как с теми, которые просто не хотят зайку, хотя с лужайкой проблем нет.
Приложение №5 называется «Памятка врачам (нужные слова)»: то есть фактически доабортное консультирование будет начинаться еще у гинеколога. Вот несколько выдержек оттуда:
«Аборт — это не метод контрацепции и не норма. Это выбор женщины, не желающей брать на себя ответственность. Мы живём в современном мире, где каждая беременность должна и может быть запланирована, а не заканчивалась убийством».
«Дайте женщине понять, что это не "сгусток крови", это человек. Его нельзя уподобить органу или части органа материнского организма, поэтому аборт на любом сроке беременности является намеренным прекращением жизни человека».
«В качестве профилактики абортов во время приема женщинам фертильного возраста можно говорить следующие слова. Если хорошее состояние здоровья: "У вас всё хорошо, если вы НЕ будете делать аборты, вы будете здоровы до глубокой старости". Если у женщины есть проблемы со здоровьем: "С вашим состоянием здоровья аборты категорически запрещены". Или: "Аборт для вас — это больший риск, чем для других". Даже если женщина на данный момент не беременна, эта информация останется в её памяти и она сохранит ребенка в случае беременности».
«По постановлению правительства РФ № 98 "О социальном показании для искусственного прерывания беременности" от 6 февраля 2012 года только одно показание: беременность в результате изнасилования. Здесь нет пункта — не хочу, он не в моих планах, пожить для себя и так далее».
Последний пункт особенно примечателен: фактически женщин, пришедших на аборт на обычном сроке, в методическом письме предлагают запугивать нормами, которые относятся к прерыванию беременности на 13-й –22-й неделях.
И вот накрученная таким образом пациентка идёт на доабортное консультирование. Сидящим там специалистам в письме объясняют, как работать с разными «клиентами»: есть советы на все случаи жизни, начиная от агрессивных и закрытых женщин, с порога заявляющих: «Я уже всё решила, и это не ваше дело», и заканчивая девушками, которые отчаянно ищут помощи и поддержки.
Например, нельзя говорить про аборт: «Не волнуйтесь, все будет хорошо». Это-де неправда, и «ни один добросовестный врач не даст пациентке, идущей на прерывание беременности, гарантию безопасности и отсутствия осложнений». Зато про осложнения надо рассказать обязательно, даже если женщина паникует и не хочет ничего слышать: «Пациент имеет право на информированное согласие на любое медицинское вмешательство». Если вдруг беременная жалуется, что отец ребёнка её бросил, надо сказать, что она сама согласилась на интимные отношения и теперь должна принять свои 50% ответственности — сохранить ребенка и познать радость материнства.
Но как бы ни вела себя беременная, что бы она ни хотела, в конечном итоге психолог «постепенно подводит ее к выводу о том, что аборт — это не выход из сложившейся ситуации и не способ решения её проблем».
Вишенкой на торте в методическом письме становится упоминание соглашения о сотрудничестве между Минздравом и Русской православной церковью, согласно которому представители РПЦ участвуют в консультировании женщин, планирующих прервать беременность. Вполне возможно, те самые представители, которые заявляют, что согласны, чтобы их налоги расходовали на пушки и танки, но не на аборты. Особенно по вкусу вишенка придётся тем, кто был уверен, что в России светские институты, например больницы, отделены от религиозных структур.
Выводы неутешительны: Минздрав (как и любая другая госструктура в России) — это огромная организация, члены которой могут озвучивать диаметрально противоположные месседжи. Пока один представитель ведомства в Госдуме заявляет, что здоровье женщины и её свободный выбор важнее всего, другой может заключать соглашение с РПЦ, деятели которой уверены, что государству лучше тратиться на оружие, чем на аборты. Нам же остается только надеяться, что первых в Минздраве будет больше, чем вторых. И научить своих дочерей всему, что мы знаем о контрацепции.