История фэшн-хамелеона: как превратиться из фотографа в модель и обратно

На непереводимом для меня языке студент через короткие аудиосообщениями на своем смартфоне пытался выяснить, где та самая дверь с чёрного входа, которая впустит нас внутрь. Вот ее отворяет его подопечная, мы забегаем, и меня тут же уводят в большое помещение, которое на время шоу стало складом концертного оборудования. Тут меня прячут от преподавателей и объясняют, что будет, если я им попадусь на глаза, ведь они наверняка запомнили моё лицо — я стоял прямо перед ними и смотрел им в глаза минут 15 назад, когда мне ясно дали понять, что пройти на бэк у меня сегодня точно не получится.

Обычно меня не останавливают такие проблемы, я просто делаю морду кирпичом и двигаю по территории так, как будто я появился тут ещё до неё. Сегодня же я оказался на совсем чужой территории - не в своей стране, без какой-либо поддержки, и не хотел, чтобы наказали тех, кто меня провёл. Я короткими набегами исследовал эту сокровенную обитель тайн, где студенты Антверпенской королевской академии изящных искусств готовили свои дипломные и выпускные работы.

Что нащупают эти юные пытливые таланты, может легко оказаться трендом на несколько лет вперёд. Это факт. Все следят за успехом Академии и её выпускниками. По слухам, оттуда легко можно вылететь на любом из курсов с очень простым объяснением: «недостаточно таланта».

Зачем тут все эти люди? Они творят историю визуального воплощения моды и обличия. Воспалительный микс красок, материалов, линий и форм. Авангард современности в швах таланта ищет выход наружу. Свобода от формы и форма свободы. Сплетаясь в цепочку ДНК из кислот воображения, импульс проходит в оболочку биотела, затем распространяясь в сети умов и впечатлений. Короче, всё рождается здесь.

Я протягиваю руку, кончиками пальцев касаюсь ткани одного из тысячи костюмов, развешенных в ряды по рейлам, совсем позабыв об осторожности, передвигаясь вдоль стоек поближе к суете, чтобы повыхватывать картинки. Магию впечатления разрушает голос девочки, которая пытается на ломаном английском мне что-то объяснить, дёргая меня за рукав и описывая замысловатые формы в воздухе. По обрывкам фраз я понимаю, что модель для её показа не пришла и что я выгляжу как модель и что мог бы я побыть моделью для неё и что вообще она потом детям своим будет рассказывать, как здорово, что она нашла меня.

Оторопев от внезапного предложения и ещё более углубившись в сумасшествие происходящего, пока я разглядывал костюм мушкетера, который мне предлагали надеть, я нервно мотаю головой, намереваясь отказаться. Я же тут фотограф, хоть и снимаю бэкстейдж втихаря, но я хочу потом российским журналам показать фоточки, хочу спокойно походить, посмотреть... Набрав воздуха для утвердительного «No», я смотрю ещё раз вокруг и ощущаю безумие происходящего: как синего резинового дельфина наматывают жёлтой резинкой на голову темнокожему парню, как напяливают на лицо хрустальные салатницы, а на руки — пластиковые бутылки.

Хаос пластика, тканей и подручных / строительных материалов. Я понимаю, что ничего такого со мной может уже не произойти. Я правда хочу быть частью всего этого безумия — и я соглашаюсь.

На это модельное отступление я потратил около 2 часов своего времени, в течение которых я сильно переживал, что упускаю много материала. Но всё оказалось не зря. После двух репетиций, макияжа и переодеваний я стал «своим в доску»: меня все подпускали к себе, я ходил где хотел и снимал всё, что видел. Преподаватели и администраторы перестали быть для меня барьером, и мне больше не нужно было прятаться. Теперь меня все знали, а я знал всех.

Никогда раньше не вышагивая по подиуму и самостоятельно не делая точек и разворотов, я старался держаться максимально гармонично, чтобы одежда выглядела наилучшим образом, и в то же время свободно, естественно.

На полпути у меня развязалась подвязка, штанина устремилась вниз, но я её схватил рукой (этого не было видно из-под полы плаща) и шёл аккуратно, стараясь не прихрамывать. Скинув все вещи после нашего выхода, я продолжил погружение в атмосферу тканевого праздника и, даже не смыв макияж, нажимал на кнопку своего «Фуджика» как ненормальный.

Хорошо, что там есть функция электронного затвора, которая делает работу камеру абсолютно беззвучной. Быть тенью для фотографа в таких репортажах — самое комфортное состояние.

Высматривая пятна, формы и взгляды - как реальные, так и художественные - я пробирался сквозь цветные эпохи воображения, ограниченного только возможностями нейронов, которые тоже были запечатлены. Никто не стесняется, все равны, нет интернационального языка, все понимают друг друга с полуслова, все работают как один, и никто не сидит без дела.

Музыка одурманивающими ритмами доносится с подиума сюда, на бэкстейдж, и отражается, забирая с собой душноту и усталость. Новыми силами наполняются взгляды, движения, цвета. Вытирая пот со лба, один из дизайнеров завершает последние штрихи на каждой модели перед выходом. Они стоят возле него в ряд и ждут своей очереди. В поисках идеала он отправляет в невозвратное результаты своей работы. Теперь это не его. Что видят и понимают другие, становится общим. Теперь он делится видимым со всеми.

Ну а когда в ознаменование окончания шоу на подиум ринулись все: и модели, и дизайнеры, и визажисты, - я не стал ждать, когда позовут меня. Просто побежал со всей толпой и снимал на ходу: подиум, взгляды, эмоции, людей, сверху, снизу.
Ничто не вечно, кроме красоты и свободы. Миксуйте.

Александр Медведев