Сюрприз

Молодой человек лет тридцати или даже тридцати двух нес в правой руке оранжево-красный рюкзак и счастливо улыбался. Сначала он улыбнулся Библиотеке имени Ленина, затем – киоску с шаурмой (чем изрядно смутил скучавшего в отсутствие покупателей продавца), а затем – маленькому и незаметному переулку, в котором несколько лет назад все и началось. Со стороны могло показаться, что с этим молодым человеком недавно случилось что-то очень хорошее, однако это было не так. Ничего хорошего с ним не случилось. Со вчерашнего дня у него не было любимой девушки, жилья и работы. И улыбался он только потому, что вспомнил, как семь лет назад шагал по этой же улице с тем же рюкзаком в правой руке – и не было у него тогда ни девушки, ни работы, ни жилья.

Перед знакомым домом он остановился и оглянулся. Солнце захватило уже половину переулка, и, если прищурить глаза и успокоиться, можно, наверное, заметить, как свет настигает и оттесняет тень. Ничего, подумал он, если сегодня тебе очень плохо, это значит, что завтра тебе будет немного лучше. И радости, и несчастья – все идет по кругу. Не сказать, что это его сильно успокоило, но давно замечено, что отсутствие работы, девушки и жилья располагает к философским размышлениям. Еще раз окинув взглядом переулок, молодой человек направился к дому, но миновал входную дверь и обошел здание с торца. Нужная ему дверь находилась там. Не обращая внимания на доброжелательную надпись «Не входи – убьет», молодой человек нажал кнопку звонка и подождал.
Потом еще.
И еще.
– Рома, открывай, — сказал Бубликов, — я же знаю, что ты дома.
За дверью молчали.
– У тебя глазок мигнул, — сказал Бубликов. — Открывай, хватит прятаться.
– Рюкзак, — донеслось до него с другой стороны двери.
– Рюкзак, это Рома, — согласился Бубликов, — Рома, это рюкзак. Теперь вы знакомы. Мы с рюкзаком можем войти?
– Когда ты в прошлый раз пришел с этим рюкзаком, — задумчиво сказал Рома, не открывая дверь, — то ушел через полгода.
– Ну ты вспомнил, — пожал плечами Бубликов. — Это же было сто лет назад. И было весело, между прочим. И не полгода, а пару месяцев.
За дверью молчали.
– Две недели, — сказал Бубликов.
За дверью молчали.
– Неделя, — сказал Бубликов, подумав.
За дверью молчали.
– Рома, я тебе могу и десять минут пообещать, но я не хочу врать. Чтобы найти квартиру, мне нужна неделя.
Дверь загрохотала, и через минуту Бубликов увидел в проеме худое и небритое лицо старого приятеля.
Цепочку Рома снимать пока не стал.
– Неделя, — сказал он, закрепляя договор.
– Ну что мне, земли еще поесть? — обиделся Бубликов. — Сказано: неделя. Открывай уже.

Внутри было темно: подвал, в котором жил Рома, находился чуть ниже уровня земли и свет проникал в него через несколько узких полуокон. Впрочем, за последние пять или шесть лет здесь, кажется, ничего не изменилось, разве что грязи сильно прибавилось. В правом углу большой гостиной по-прежнему стоял черно-белый телевизор, по левую руку от него – стол для пинг-понга, заставленный тарелками, а у противоположной стены – большой кожаный диван, когда-то принадлежавший, если верить легенде, какому-то советскому военачальнику.
– Не расстраивайся, — сказал Рома, протягивая Бубликову бутылку холодного пива. — Я с самого начала знал, что вы недолго протянете. Это же сразу было видно.
– Шесть лет, — ответил Бубликов. Говорить о том, что случилось, ему не хотелось, но Рому это, конечно, не волновало.
– Нормального себе нашла, — кивнул он.
– Недопонимание, — туманно ответил Бубликов.
Дальше пили молча.
– Я ей сделал предложение, — прервал молчание Бубликов, открывая третью бутылку.
– Вечно ты торопишься, — недовольно сказал Рома.
– Ну, почти сделал, — поправился Бубликов. — Хотел сделать.
Еще две бутылки.
– Лехе звонил?
– Звонил, да. Но у него то дача, то ремонт. Он же в ипотеку ввязался. Да и зачем я им? Живут себе с Маринкой, пусть живут.
– Они долго не продержатся, — со знанием дела заметил Рома. – Это сразу видно.
– Я же хотел, чтобы все было красиво, — сказал Бубликов. — Я, она, Эйфелева башня, маки всякие цветут. Или: я, она, Эмпайр Стейт Билдинг. И тут я говорю: «М., выходи за меня замуж! Чтобы навсегда».
– Вцепилась в него как клещ, — сообщил Рома шестой бутылке, опустошенной уже наполовину.
– Или в Лас-Вегасе, например, — сказал Бубликов. — А чего? Хороший город. Я даже про апостили все выяснил.
– А она?
– А она догадалась, — сказал Бубликов. — Мы еще страховку не оформили, а она мне говорит: что, мол, замуж звать собираешься?
– А ты?
– Ну сам подумай, какой смысл делать ей предложение, если она уже обо всем догадалась. Сюрприза же не будет.
– Логично, — сказал Рома. — Какой смысл без сюрприза.
– В общем, я ей говорю, не расстраивайся, что ты все испортила, давай еще несколько лет подождем, может, в следующий раз не догадаешься.
– И? — спросил Рома.
– И вот я здесь, — сказал Бубликов.
– Приятно тебя видеть, старик, — сказал Рома и зачем-то кивнул.
– Да, и еще у меня работы нет, — сказал Бубликов.
– Неделя, — внезапно протрезвел Рома.
– Неделя-неделя, — улыбнулся Бубликов. — Не переживай. Плюс-минус день.

Рома хотел что-то возразить или добавить, но внезапно раздался дверной звонок и товарищи замерли, боясь хоть чем-то нарушить звенящую тишину.
– Рома, открывай, — сказал женский голос. — Я знаю, что он здесь.
– Открывать? — одними губами спросил Рома у Бубликова.

Бубликов отчаянно замотал головой. Он все еще любил М., но каждому человеку рано или поздно нужно сойти с американских горок, даже если ему нравится кататься. Даже если ему очень-очень-очень нравится кататься.
– Бубликов, если ты здесь и не открываешь, я тебя убью, — сказала М., — и меня оправдают.
«Он здесь», — хотел крикнуть Рома, но Бубликов оказался проворнее и крепко зажал приятелю рот пятерней. Руку он отпустил, только когда Рома начал задыхаться.
– На кота не рассчитывай, если что! Он – мой! — крикнула М., и через минуту Бубликов услышал, как раздраженно стучат, удаляясь, ее каблучки.
– Кажется, ушла, — сказал Бубликов. — А ты – Иуда.
Рома кашлял.
– Как тебе в голову такое пришло? — ворчал Бубликов. — Представь: она входит, а я тут с тобой, пьяный, грязь на столе.
– Это не грязь, — попробовал голос Рома, — это ужин.
Голос ломался, выпили еще по одной.
– Значит, все, — сказал Рома. – Действительно конец?
– Все, — сказал Бубликов. — Конец.
– А эти колонки в журнал?
– Не будет больше никаких колонок, — сказал Бубликов. — Про сегодня напишу – и хватит.
– Про меня только не пиши, — сказал Рома. — Придумай там что-нибудь.
– Десять дней, — сказал Бубликов, но Рома сделал вид, что не услышал.
Начали укладываться. Бубликов лег на пол, Рома занял диван. Спать не хотелось.
– Конец – это всегда, всегда новое начало, — сообщил Бубликову Рома.
Из набора «девушка-работа-жилье» у него было только жилье, да и то под угрозой постоянного выселения.
– Я такие ситуации воспринимаю исключительно как повод для личного развития, — продолжил Рома.
– Ты семь лет живешь в подвале.
– Это временно, — сказал Рома. — И это не просто подвал, а благоустроенное офисное помещение в центре города. Если бы ты знал, сколько моя контора за него платит.
– Я не хочу личного развития, — зло сказал Бубликов. — Я хочу, чтобы все вернулось, как было. И чтобы кот.
– Старик, тебе нужна женщина, ума которой хватит, чтобы чинить абсолютно все, что ты наломал. И тебе нужна женщина, которая не догадается, что ей сделали предложение, пока свадьба не закончится.
– Ну?
– Это две разные женщины, старик. Причем первая – это твоя мама, а вторая – морская свинка.
– Но я ведь ее люблю, – сказал Бубликов.
– Значит, она что-нибудь придумает, — зевнул Рома. — Давай спать.
– Какой-нибудь сюрприз, — прошептал Бубликов. — Можно даже не очень большой. Какой-нибудь маленький, малюсенький сюрприз.

Они еще спали, когда дворник Джамал обнаружил, что именно придумала М. Он сразу почувствовал, что во дворе что-то изменилось, но не сразу понял, в чем именно заключается изменение – таким оно было тихим и незаметным. И лишь когда он домел до двери в подвал, то заметил, что неприятная надпись со скелетом изменилась. Под старой надписью красной помадой было добавлено что-то еще. «Не входи – убьет, — прочитал Джамал. — Бубликов, я беременна. На кота не рассчитывай». Смысла не было и в прежней надписи. Джамал знал, что за страшной дверью никто никого не убивает: там живет очень высокий, немного странный, но вроде бы мирный человек, пару раз в неделю выбирающийся в город за покупками. Джамал ненадолго остановился, присел на бордюр, отложил свою метлу и поразмышлял о том, как можно забеременеть от бубликов. А даже если и можно, зачем об этом писать на двери и почему при этом обязательно нужно рассчитывать на кота... «Все же русские очень странный народ», — подумал Джамал. Новую надпись, конечно, нужно было стереть, но тряпка осталась в подсобке, и Джамал решил сначала домести весь двор. Дверью он может заняться и позже, дверь ведь никуда не убежит. Когда Джамал взял в руки метлу, Бубликов вздрогнул и проснулся по-настоящему.

Иллюстрация: Виктория Кийбе