Страшно интересно: зачем мы смотрим фильмы ужасов
Страх — это то, что сопровождало человечество на протяжении всего нашего эволюционного пути. Во многом именно страх стал ключевым двигателем эволюции. Мы боялись хищников и научились прятаться от них, мы боялись змей и ядовитых пауков и научились различать их в высокой траве, мы боялись стихийных бедствий и научились строить укрепленные жилища. Страх сделал нас эффективными.
Ученый по имени Нобуо Масатака, японский приматолог, выяснил, что дети младше 3 лет на экране гораздо легче различают изображения змей, чем, к примеру, цветов. Наш мозг все еще во многом остается мозгом обезьяны, которая не в курсе, что мы живем в цивилизованном обществе и что грабитель с ножом гораздо опаснее пещерного льва (которые к тому же вымерли). Исследователь Кристофер Кох выяснил, что амигдала (область мозга, которая отвечает за стресс и эмоциональные реакции) гораздо интенсивнее реагирует на изображение льва, чем на картинки с оружием или людьми в балаклавах, хотя какой шанс того, что нас загрызет огромный хищник по пути на работу?
Именно поэтому мы так боимся звериных черт в монстрах с экранов: у них острые зубы, форма тела часто напоминает больше звериную, чем человеческую. Отсюда же страх быть съеденным заживо — он тоже сопровождал нас на протяжении тысяч лет. Поэтому в фильмах ужасов встречаются вампиры или персонажи вроде Ганнибала Лектера.
Три ингредиента
Но самое забавное, что во время просмотра фильма ужасов... мы не пугаемся. То есть мы не пугаемся по-настоящему. Кошмары не активируют амигдалу — доказал Томас Страуб. То есть как бы нам ни казалось, что мы напуганы, на самом деле мы прекрасно знаем, что это не по-настоящему.
Психолог Гленн Уолтерс выделяет три составляющих привлекательности фильмов ужасов:
- напряжение — то, что заставляет нас застыть в ожидании ужаса, то, что удерживает нас в напряжении;
- релевантность — фильм должен, что называется, «ударить тебе по больному». Есть вещи, которых боятся все, например, смерть. Есть такие, которых боятся люди определенной культурной группы, и есть индивидуальные страхи, которые мы приобретаем в связи с нашим личным жизненным опытом;
- нереальность. Странно, правда? Несмотря на то что современные фильмы стремятся к наибольшей реалистичности, одно из важных условий того, что фильм нам придется по душе, — то, что мы с самого начала будем знать о том, что это все понарошку.
Зачем мы их смотрим?
Еще Аристотель считал, что, пережив с героем произведения горе или потерю, зритель или читатель достигает просветления — он выплескивает свою агрессию, избавляясь от нее. Это состояние просветления Аристотель называл «катарсис». Проблема в том, что современные ученые доказали обратную зависимость: при просмотре мрачных фильмов чувство страха и агрессия только усиливаются.
Плохо — плохо — хорошо
Психолог Дольф Зиллман разработал «теорию передачи возбуждения», согласно которой наше чувство удовлетворения и радости, когда герой достигает хэппи-энда, тем сильнее, чем страшнее ужасы, которые ему пришлось преодолеть. То есть мы буквально меняем полярность испытываемых нами чувств: нам так страшно, пока на героя нападают зомби, что и радость, которую мы испытываем в конце зомби-апокалипсиса, такая же по интенсивности, как и наш страх.
Но что до тех фильмов, где нет хэппи-энда? Где зомби пожирают героя?
Исследователь кинематографа Ноэль Кэррол в своей работе «Парадоксы ужаса» высказал предположение, что все дело в обыкновенном человеческом любопытстве. Фильм ужасов пытается доказать зрителю, что нереальное — реально. Страх не является нашим привычным чувством. По крайней мере, страх перед чудовищами. А мы любим все необычное и редкое.
Стресс под контролем
Здорово бояться, когда ты сидишь в безопасности перед экраном компьютера или телевизора и точно знаешь, что чудовище оттуда не выберется. Так ты можешь прощупывать границы своей тревожности в безопасной контролируемой обстановке. И справляться с ней.
Когда становится чересчур страшно, ты можешь закрыть глаза или поставить фильм на паузу, дав себе возможность передохнуть и сделать еще поп-корна. То есть ты всегда можешь прекратить бояться, когда сама этого захочешь. Таким образом мы учимся справляться и с реальными проблемами, знакомимся со своим страхом. Кстати, это вовсе не плохой способ учиться эмоциональному регулированию.
Социальный элемент
Именно фильмы ужасов так приятно смотреть в компании: подтрунивать друг над другом или отворачиваться и спрашивать у соседа: «Уже все? Он ушел?» Эндрю Тюдор писал: «Люди будут отворачиваться, подпрыгивать на месте во время шокирующих событий на экране, задерживать дыхание, разражаться нервическим смехом. Все это наблюдается в аудитории фильмов ужасов и считается признаком того, что фильм удался. В самом деле, коллективное проявление подобных "симптомов" – часть процесса, посредством которого в социальном смысле создается приятный опыт просмотра фильмов ужасов, что является обязательным аспектом видового признака в данной ситуации. Молодежные аудитории учатся вести себя таким образом, чтобы получать удовольствие от наблюдения и проявления соответствующих реакций».
Теорий, почему мы так увлечены фильмами ужасов, множество — и все они так или иначе неполные. Скорее всего, причины нашего пристрастия нужно искать во всем комплексе этих теорий.