Сказок для девочек не существует: как любимые героини нас обманули

За что Белль, она же Настенька, полюбила Чудовище? Может быть за то, что Чудовище заставил ее остаться у него в замке при помощи шантажам — мол, или ты, или твой папенька? Но это же в чистом виде стокгольмский синдром: состояние, при котором заложник начинает симпатизировать своим захватчикам или отождествлять себя с ними. Это защитный механизм психики, а не любовь.

А может быть, дело в том, что Чудовище внешне ужасен, но прекрасен внутри? Ничего подобного: ему, безусловно, можно посочувствовать, но его состояние — это не повод похищать людей и удерживать их насильно при помощи шантажа: то отца похищу, то сам умру. Принц, на лицо ужасный, внутри оказывается не добряком и лапочкой, а маньяком. У него есть только одно достоинство — он щедр. Впрочем, было бы странно не быть щедрым, если у тебя в сундуках полно богатств, которые невозможно потратить — на ближайшей ярмарке Чудовище, пожалуй, подняли бы на вилы, правило «клиент всегда прав, даже если он монстр» тогда еще не придумали. Итак, Чудовищу не жалко сокровищ, потому что никакой практической пользы из обладания ими он извлечь не может, так отчего бы, в самом деле, не осыпать ими несчастных заложниц? Все развлечение.

А давай представим, что эту сказку написали про девочек и для девочек. Что она называется «Красавец и чудовище», и в этой сказке прекрасный юноша готов остаться один на один в пустом замке с заколдованной уродиной со скверным характером и замашками маньячки. И полюбить ее такой, какая она есть. Представляешь? Вот и мы нет. Потому что это сказка не про девушку, которая нашла свое счастье, а про Чудовище, которому непременно достанется красавица. На том простом основании, что у него есть штаны.

А что до Красавицы — то кому и когда, в самом деле, были интересны чувства жертвы? Смирилась со своей участью — и прекрасно. Пусть радуется, ей целый прекрасный принц достался. Правда, полюбила-то она чудовище (неясно, за что, но согласимся с авторами — пусть полюбила), но принц же гораздо лучше! Незачем и спрашивать саму Красавицу, правда?

С самого начала сказки тебе говорится о Главном Предназначении Женщины: мать Дюймовочки, как ты помнишь, была очень несчастна, потому что у нее не было детей. Нам почему-то кажется, что она была куда счастливее до того, как у нее появилась Дюймовочка — потому что новоиспеченная дочурка почти сразу исчезла, и, как мы помним, в конце сказки нет ни слова о безутешной матери. Зато там есть слова о счастливом браке. Предыдущий, конечно же , был совсем несчастливым, потому что счастье — не в деньгах. Счастье — это когда тебя понимают.

Но Дюймовочку никто не понимает. Она — не живая девушка, она — функция. Быть хорошей женой — второе Главное Предназначение Женщины, и Дюймовочку никто не рассматривает как личность, ее рассматривают как удобную функцию: это хорошая жена, она мало ест. Все это совершенно справедливо возмущало нас в детстве, а вот хэппи-энд, напротив, закономерно радовал. Но где он, тот хэппи-энд?

Может быть, прекрасный эльфийский король дал себе труд познакомиться с Дюймовочкой поближе? Может быть, он спросил у нее, не желает ли она вернуться к матери, или хотя бы навестить ее? Нет, разумеется. Нам просто сообщили, что король эльфов и Дюймовочка полюбили друг друга, поженились и жили долго и счастливо. Функция реализуется. Дюймовочка наконец-то стала достаточно хорошей женой. Да почему бы ей не стать еще кем-нибудь, а? Хорошим ветеринаром, например. Потому что эта героиня казалась нам действительно живой и счастливой только в тот момент, когда ухаживала за ласточкой. Все остальное время Дюймовочкой управляли другие герои - то жабье семейство, то мышь с кротом, то эльф, — и никто ни разу не поинтересовался, чего же хочется самой Дюймовочке. Ну, сама виновата. Нечего было такой маленькой рождаться, правда?

Впрочем, «Дюймовочка» — это и впрямь совсем детская сказка, по сравнению с психологическим триллером о Русалочке. Да, мы в курсе, что Андерсен писал религиозные сказки о загробной жизни, и финальное превращение Русалочки в пену морскую — ни что иное, как путевка в специальный русалочий рай. Но все, что происходило с героиней до этого момента, больше напоминает персональный адочек.

Давай еще раз попробуем поменять героев местами? Есть множество сказок о бесстрашных рыцарях, готовых ради любимой воевать с ведьмами, с драконами, с живыми мертвецами и с чертом лысым. Все эти прекрасные мужчины готовы расстаться с жизнью ради любви, но ни один никогда не был готов расстаться ни с одной составляющей этой самой привычной жизни.Умереть — это запросто (правда, почему-то никто не умер, не считая тех, кого сразу отпоили живой водой), а вот отказаться от чего-то действительно значимого — это увольте: только женщина ради большой и светлой любви способна добровольно себя покалечить. В какой сказке есть принц, готовый остаток жизни ходить будто бы по ножам, и при этом не иметь возможности объясниться со своей милой? Где этот мужчина, готовый самостоятельно себя пытать, потому что жить вдали от любимой — это пытка невыносимее? Нет такого мужчины. А Русалочка есть. И чему же она нас научила?

Тому, что жертвенность — это только женское качество. Мужчина же вправе эту жертву не принять, и ничего страшного, в сущности, с ним не случиться. А та, что принесла себя в жертву, должна утереться. пусть радуется тому, что эта Великая любовь у нее вообще была. Ради такого и умереть не жалко, верно, девочки?