Почему мы подражаем другим?
Дико не повезло
Это только в сказке Киплинга человеческий детеныш, выращенный волками, потом приходит к людям и выглядит круто. Все настоящие «маугли», когда-либо найденные в лесах и джунглях, так никогда и не стали полноправными членами общества и даже не освоили человеческую речь. Ибо, увы, не все человеческое передается нам генетически. Основные навыки приходится упорно осваивать. И самый первый (а затем на протяжении всей жизни самый главный) способ обучения и, что немаловажно, социализации – именно подражание.
Ребенок копирует артикуляцию взрослых и начинает разговаривать (а мог бы так и орать свое «А-а-а-а» до самой старости). Девочки осознают себя девочками, копируя маму, мальчики понимают свою мужскую сущность, подражая отцу.
Приемные дети больше похожи на своих усыновителей, чем на биологических предков, потому что, сознательно или нет, они воспроизводят мимику, жесты, манеры, интонации тех, с кем живут и кого любят. По той же причине любящие супруги, долго прожившие вместе, становятся внешне похожи друг на друга.
На разных жизненных этапах мы копируем в чем-то родителей, учителей, более успешных сверстников – всех, кто когда-то произвел на нас сильное впечатление. Есть подражание безусловное, а есть осознанное. Первое заложено в нас генетически и несет миссию формирования личности, второе – попытка изменить себя в лучшую сторону, которая не всегда оказывается успешной.
Что нам светит
По данным социологических исследований, звездам подражает около трети населения развитых стран. Это было всегда. В ХVIII веке все носили пудреные парики, потому что Людовик XVI рано начал седеть. Все молодые пижоны в начале XIX века ходили с тросточкой, как лорд Байрон, который с детства хромал и в трости просто нуждался. Девушки начала ХХ века коротко стриглись и дочерна загорали, копируя Коко Шанель... Кто не следовал тренду, тот считался не от мира сего.
Сейчас ощущать себя самодостаточной и верить, что ты не похожа ни на одну из знаменитостей, стало проще, ведь звезд сейчас гораздо больше, чем пару веков (или даже десятилетий) назад: берешь от каждой по чуть-чуть – и получаешь уникальный образ. Например, можно у Лили Коллинз скопировать форму бровей, у Шакиры – манеру двигаться, у Алексы Чанг – стиль в одежде.
Синдром подражания знаменитостям был как самостоятельный феномен описан психологами в начале нашего века. Он подразумевает три типа копирования: социальное развлечение, интенсивно-личное подражание и погранично-патологическое подражание.
Это с порно
Мало кто готов признаться, что секрет его сексуальной изобретательности кроется в папке с невзрачным названием New Folder XXX. Впрочем, оно, пожалуй, и к лучшему: ты подражай, но не афишируй. «Так же как общефизическая конституция человека не позволяет любому из нас повторять рекорды олимпийских чемпионов, половая конституция может не позволить тебе или твоему молодому человеку в точности копировать эротические образцы, — предупреждает Ирина Панюкова, доцент кафедры психотерапии и сексологии РМАПО. — А неспособность соответствовать некоему эталону в сексе может привести к психоэмоциональным и сексуальным расстройствам. В результате – нарушение возбуждения, невозможность достижения оргазма, эректильная дисфункция у мужчин».
Общественное – мне
Это начинается еще в детстве: сначала «хочу Барби, как у Маши и Алены», потом «все ходят без шапок, а я как дура», потом «да кого в наше время интересует диплом?"... Ты следуешь не конкретному образцу, а неким массовым тенденциям.
Пару месяцев назад я увидела у подруги пятый ай-телефон. Зная размер ее заработка, поинтересовалась, не выдали ли ей премию. Оказалось, что выдали. Только не премию, а кредит на два года. Причем на вопрос, чем отличается менее дорогая четвертая модель от пятой, она заявила: «На работе у всех пятый». Так желание подражать более обеспеченным знакомым делает нас заложниками вещей: вместо похода в кино с друзьями мы идем платить очередной взнос по кредиту. А ощущение мажорности улетучивается, как только поступает в продажу усовершенствованная модель.
Стремление быть в тренде может стоить тебе не денег, а, допустим, времени, настроения, карьеры, здоровья. Сколько твоих знакомых ходили на митинги в поддержку кого-нибудь, не удосужившись даже прочитать программу поддержанного товарища? А сколько пытались поступить на юрфак потому лишь, что «полкласса туда поступает»? Да и ты сама наверняка посмотрела «лучший фильм отечественного кинематографа», изнывая от скуки, а потом хвалила его взахлеб, потому что все хвалят. А на «кремлевской» диете не сидела случайно за компанию с подружками?
А как иначе?
В то же время существует и другая крайность: некоторые считают, что иметь пятый айфон – это несамодостаточность, зависимость от общественного мнения, стадный инстинкт, в общем, моветон. Не желая попадать в лапы яблочной секты, они покупают другой смартфон. Любой другой, лишь бы не как у всех (то есть, скорее всего, это не будет даже андроид)... Эти самодостаточные и независимые личности оказываются в жалком положении, как только у их немассового гаджета садится зарядка: одолжить проводок не у кого.
Принципиальные противники подражания даже одним глазком не позволяют себе заглянуть в «Доктора Хауса» лишь потому, что «все только об этом говорят». Они демонстративно едят торты, потому что «все помешались на похудении», и читают бумажные книги, когда все перешли на электронные ридеры...
Такая принципиальность лишь отчасти объясняется стремлением подчеркнуть свою независимость. Чаще она продиктована консерватизмом, боязнью перемен, ленью в конце концов. Проще презирать тренд, чем пытаться его освоить: заработать на модный смартфон, вникнуть в сюжет сериала, выучить назначение кнопок или научиться правильно наносить алую помаду...
Но если тебя все же смущает осознание себя копией кого-либо, то есть отличный аргумент: иногда копия достигает большего, чем оригинал. Мэрилин Монро, например, подражала секс-символу 30-х Джин Харлоу. Знаешь такую? А ведь именно она, а не Монро была первой платиновой блондинкой.
ТЕКСТ:Светлана Хаустова
