Настоящая космос — girl

Я родилась в 1979 году. Пишу об этом не для того, чтобы похвастаться – мол, смотрите, какая я уже грандиозная тетя, – а чтобы подчеркнуть существенное отличие. Я из тех, кто родился в самом конце 70-х, когда по курсу Москва – Кассиопея дружно летела вся страна и 12 апреля в воздух взлетали салюты и модели спутников, а школьники с цветами и швабрами выходили генералить памятники и барельефы в метрополитене... И потому многие мои сверстники в дошкольном возрасте мечтали стать космонавтами.
Понятно, что у мальчиков было больше шансов. Женщин на космодроме требовалось гораздо меньше. Но я, например, не сомневалась, что из всех кандидатов в женщины-космонавты выберут именно меня и что я смогу управлять кораблем, сидя за штурвалом в красивом обтягивающем костюме с гербом СССР на груди. Мы бесконечно развивали эту тему, качаясь с подружкой Машкой на соседних качелях.
«А ты хочешь быть, как Валентина Терешкова?» – «Хочу. Только она уже старая». – «А мне больше нравится Светлана Савицкая. У нее такие волосики красивые». – «А кто твой жених?» – «Арамис». – «А мой – Д’Артаньян». – «Дура, у него усы!»

Я уже не буду писать, как мы с другой подружкой писали (а точнее, рисовали в комиксах) эпохальную повесть «Потерянная ракета». Главными действующими лицами были мы сами. Мы случайно нашли в кустах ракету, которая случайно оказалась несломанной, и мы сели в нее, полетели и совершили десять кругов вокруг земного шара.
Все это, безусловно, забавно. Но все-таки мне кажется, есть существенные различия между девушками, которые когда-то собирались быть космонавтами, и теми, которым такая мысль никогда и в голову не приходила.
Поэтому предлагаю посвятить День космонавтики в том числе и нам, женщинам-космонавтам. Пусть это не видно, но нас много. Целое поколение. Все-таки космонавт где-то в глубине души всегда остается космонавтом. Даже двадцать лет спустя! Итак...

Что делать – управлять кораблем невозможно, если не уверена во всем до мелочей (звучит как фраза из рекламы прокладок!). Но стремление навести порядок во всем – вплоть до головы своего бойфренда (пользуясь космической терминологией, вероятно, следовало бы сказать – напарника) – плохо тем, что являет по сути своей занятие неблагодарное. Тем, кто понимает, что далеко не все в их жизни зависит от них самих, гораздо проще. В нас же, несмотря ни на что, крепко засело то ли «Москва слезам не верит», то ли «Каждый сам кузнец своего счастья». Мы почему-то автоматически назначаем себя капитаном, ответственным за все происходящее. Выражаясь фигурально, мы, женщины-космонавты, все равно никогда до конца не поверим, что между «я толстая» и «он всегда разбрасывает свое барахло» нет никакой взаимосвязи. Нам все равно в глубине души кажется, что будь я более совершенной, он бы так себя не вел.

Советских людей называют идеалистами. Родившихся после перестройки – циниками. С нами, детьми последних застойных лет, сложнее. Окружающая действительность в полной мере показала нам, что жизнь несправедлива. Точнее, что жизнь – это жизнь, и ждать от нее того, что все будет правильно, наивно. Но впитанный в раннем детстве крайний идеализм все равно продолжает прятаться в подсознании. То есть мы не ждем того, что жизнь будет идеальной, но все равно слегка расстраиваемся от того, что это не так. Поэтому мы, женщины-космонавты, иногда бываем чертовски категоричными. Особенно когда пытаемся навести порядок у кого-нибудь в голове.

Это, наверное, проистекает из первых двух пунктов – желания позаботиться обо всех вокруг и наивной веры в то, что это кто-нибудь оценит. Но мне это кажется настоящей болезнью всех моих сверстниц: никто из них... никто из нас, женщин-космонавтов, не позволяет себе того, чего на самом деле заслуживает. Как сказала Катька, моя подруга, пакуя свои вещи в коробки для переезда (никакой драмы, они с мужем переезжали в другую квартиру): «Ты представляешь, а у меня ведь нет ни одной вещи, которая не была бы куплена на распродаже...» После этого я придирчиво перебрала все свое с трудом нажитое имущество и убедилась: то же самое! Если куртка – то с распродажи. Если косметика – то по акции со скидкой. Если что и куплено за полную цену, то только то, что само по себе дешевенькое. Да, мы, женщины-космонавты, – любительницы трусов по три пары за 200 рублей, кофточек из сток-маркета и юбок из секонд-хенда! Мы не из тех, кто скромно скажет: «Мне много не надо, мне достаточно самого лучшего». Нет, мы будем говорить о разумной экономии, о здравом подходе к деньгам, о вреде брендизма и духовной пользе антибрендизма и вообще о том, как много в мире всякого, Гораций. Но на самом деле это означает только одно: нам всегда будет жалко на себя нелюбимых и времени, и денег. При этом любимому купим на последние рубашку от Бена Шермана и будем убеждать его никогда не носить дешевки. Своему ребенку без колебания подарим на 23 февраля или вообще просто так замок с солдатами и пиратами – пусть радуется! И будем подспудно испытывать угрызения совести, истратив на крем для рук целых 220 рублей.

Ну совсем не умеет, напрочь! Даже описывать в подробностях эту грустную картину нет никаких сил и желания!

Среди моих сверстниц очень мало карьеристок. Я имею в виду не тех, кто успешен в работе, а настоящих злостных карьеристок, готовых переступить через все и всех ради трудовых побед. Такие истинные гертруды (героини труда), как правило, либо моложе, либо значительно старше. Мы, женщины-космонавты, в этом плане какие-то пришибленные. Добиваться цели не мытьем, так катаньем (что такое кАтанье, кстати?), с мылом или без мыла забираться в сопло мы то ли не умеем, то ли не считаем нужным. Может быть, дело все в том же идеализме или в том, что в девяностые годы мы увидели, как легко обращаются в прах карьеры, причем самые блестящие, и директор конструкторского бюро идет торговать в ларек, – точно не могу сказать. Но в профессиональном плане у нас довольно странная самооценка: мы не чувствуем себя ни первыми в деревне, ни вторыми в Риме. Мы сами по себе. К карьерному росту мы относимся довольно спокойно. Куда больше нас волнуют другие ценности. Например, простое женское счастье...

«Женское счастье, был бы милый рядом...» – помните, была такая жуткая песня? Мне было как раз около 15 лет, самый тот возраст. Удивительно, но, будучи вполне уверенными в себе в жизни, мы теряем всю свою уверенность, когда дело доходит до личной жизни (ведь их же можно разделить, жизнь и личную жизнь?!).
«Жил однажды капитан, он объездил много стран, но влюбился, как простой мальчуган...» Капитан, разумеется, космического корабля... Мы почему-то никогда не уверены полностью, что заслуживаем любви, что должны – просто обязаны! – быть счастливы и можем требовать причитающееся на руки при предъявлении удостоверения личности. Даже притом, что мы такие хорошие, мы все можем, и можем сами, мы молодцы, – все равно мы воспринимаем свалившееся на нас личное счастье как какой-то удивительный подарок. И мы говорим спасибо за эту радость, мы благодарны, мы обязаны – короче, самооценка ниже плинтуса. Женщины возраста моей мамы относятся к этому как к само собой разумеющемуся: все должны получить образование, выйти замуж, родить детей, купить телевизор, отдать детей в школу, готовить обед (семья – ячейка общества). Барышни возраста моей сестры (а она всего-то на шесть лет младше) относятся к этому как к какому-то недоразумению: «Блин, они поженились, ваапще не представляю, как это можно выдержать – выйти замуж и жить вот так годами!» А мы... Я старательно пыталась найти логическое объяснение, но ни одно не казалось достаточно внятным. Зато нашла эмоциональное. Посмотрев на свою фотографию «в районе 15». Удивительное существо, плакать хочется. Огромный мешковатый мужской свитер (папин), из-под него торчит футболка, мужская же, чуть ли не до колен. Когда я училась в старших классах, было принято носить мужскую одежду размера XL. Черные джинсы. На ногах грубые, некрасивые ботинки непонятной половой принадлежности. На голове почему-то повязка для игры в теннис. За спиной туристский рюкзак цвета «каки». А глаза такие добрые-добрые! И какая после этого может быть женская самооценка?! Даже если ты на старости лет сделалась красавицей, встала на шпильки и надела белое пальто, очень удачно купленное на распродаже.

Без чего никак не может ни один космонавт, так это без надежного экипажа. Нет, ну Гагарин, может быть, и может, но нынешние женщины-космонавты поодиночке не летают. Нас не назовешь махровыми индивидуалистками. Всюду, где бы ни пролегали наши орбиты, мы пытаемся создать надежную группу единомышленников – на работе ли, в институте или на детской площадке. Дружба и взаимопомощь имеют для нас очень большое значение.

Умеет ли женщина-космонавт делать селедку под шубой? А шить и вязать? Это большой вопрос. Кто умеет, а кто и нет – это зависит от личных привычек и склонностей. В любом случае, разве это основное требование к звездолетчику? Доказать женщине-космонавту, что ее место у кастрюли, очень сложно, и тот, кто это сделает, гад. Мы, женщины-космонавты, созданы для полетов – в бархатной черноте Вселенной, меж огромных звезд, в великом безмолвии планет... Эх! И мы к этому готовы. Мы не боимся перегрузок, не теряем голову, оказавшись в невесомости, готовы к выходу в безвоздушное пространство, знаем, что делать в случае разгерметизации, и даже не боимся встречи с инопланетянами. Если они, конечно, не очень противные.