Детские страхи

Страх – скорее подарок природы, чем наказание. Это тот инструмент, который помог нашим далеким предкам выжить в дикой природе. Именно страх заставлял их быть внимательными, собранными и аккуратными. Здоровый, мобилизующий, он сигнализирует: «Осторожно! Опасно!» Этот страх контролируем. При необходимости его можно преодолеть с помощью разума, воли или эмоций. В экстремальной или просто незнакомой ситуации мы себе говорим: «Соберись, тряпка!» – и действуем так, как подсказывает опыт и голос рассудка.

Между тем, согласно исследованиям Кэролла Изарда, проведенным в 1971 году, страх – именно та эмоция, которую люди меньше всего хотели бы переживать. Тем не менее страх сопровождает нас всю жизнь и лежит в основе гораздо более сложного и социально обусловленного чувства тревоги, которая, помимо страха, базируется еще и на чувстве вины, стыда и целом калейдоскопе других эмоций.

Помимо мобилизующего, есть еще страх парализующий. Его порождает более сложный спектр эмоций, чем просто боязнь за собственную жизнь. Он социальнее по своей природе, и именно он, в силу своей сложности, чаще всего приводит к образованию фобий – бесконтрольного, немотивированного страха. Это может быть боязнь грозы, темноты или красных резиновых сапог.

Проявления страха – беспокойство, сердцебиение, испарина и дикий выброс адреналина – нередко возникают даже в отсутствие самого стимула: достаточно лишь о нем подумать. Большинство современных психологических школ выводят фобические страхи из детства. Если для того, чтобы заполучить фобию в зрелом возрасте, необходимо пережить действительно жесткий стресс, то в младенчестве, когда ребенок открыт всему, приобрести такой «подарок» довольно просто. Причем фобия может развиться в отношении даже самого безобидного явления или существа. Не обязательно это кто-то действительно страшный, как Баба-яга. Это доказал американский психолог Беррес Скиннер, поставив в начале прошлого века эксперимент по искусственному воспитанию фобии. Восьмимесячному ребенку показывали кролика и одновременно роняли металлический поднос вне поля его зрения. Если до опыта зверь вызывал у малыша живой интерес, то после него – только слезы и истерику. Кролик стал для младенца символом дискомфорта и страха. Надо отдать должное экспериментатору: он не только привил испытуемому фобию, но и впоследствии излечил ее.

Страхи, идущие из детства, – это память об опасности, реальной или, в большинстве случаев, мнимой или воображаемой. Многие из них базируются на ошибочной интерпретации событий и в таком же иррациональном виде сопровождают нас всю жизнь. Во многом здесь есть вина взрослых, постоянно ставящих на пути между ребенком и миром сложную систему запретов и правил. «Разве нормальный ребенок не заинтересован в познании мира посредством проб и ошибок, следуя своему любопытству, – пишет в своей книге "Открытие бытия" американский психолог Ролло Мэй. – И если вы будете чинить ему препятствия в удовлетворении этих потребностей, получите только травматическую реакцию». Он подчеркивает: любопытство к миру в определенном возрасте является гораздо более важной потребностью, чем желание безопасности, во многом переоцененное психологами.

Детский страх может закрепиться и перерасти в фобию «благодаря» действиям родителей, которые не умеют или не хотят разделить чувства ребенка. Они убеждают его, что ничего страшного не происходит, могут злиться, ругать малыша или действовать от противного – сунуть в руку паука или столкнуть с надувного матраса, чтобы научить плавать. Подобные поступки, как правило, и приводят к формированию фобии. «Иногда родители транслируют ребенку собственные страхи: например, переходя улицу и ведя за руку малыша, мать при виде машин, которых она опасается, может инстинктивно сжать его ладонь – и это тоже может повлиять на возникновение страха», – комментирует аналитический психолог Жанна Сергеева.

Детских страхов, способных в том или ином качестве проявиться у взрослых, – великое множество. Самые распространенные причины появления этих страхов – результаты запугивания (разумеется, с педагогическими целями), нервозность и тревожность взрослых при общении с ребенком, большое количество запретов, сильный испуг, шоковые состояния, конфликтные ситуации в семье, длительные переживания или психические потрясения и т. д. Из такого ассортимента с возрастом произрастает самый непредсказуемый букет.

Степень влияния иррациональных детских страхов на поведение взрослого человека велика. Зачастую они неудобны, сопровождаются смешными ритуалами, заставляют испытывать чувство стыда, и преодолеть их самостоятельно не удается. Самый нелепый вариант – это настоящая «реинкарнация» детских боязней. Днем, среди толпы, мы все солидные зрелые люди. Но стоит оказаться в одиночестве в лесу, ночью в деревне или в пустом городе – как в нас просыпается Ребенок. И мы начинаем бояться привидений, духов, малейшего скрипа, теней, игры света, вороха одежды на стуле, темноты. Далеко не все способны преодолеть этот ужас. Наедине с мирозданием в человеке просыпаются гораздо более древние, отпечатанные на генетическом уровне ощущения – физическое понимание своего масштаба перед лицом вселенной и ощущение беззащитности перед силами природы. Спадает привычная завеса социальной защищенности.

Привидения и монстры часто возникают в детских фантазиях, если в семье существуют проблемы – чья-то болезнь, смерть, о которой ребенку не сказали, угроза развода. Дети словно сгущают витающую в воздухе тревогу, материализуют ее в привидение. И чем ближе монстр к кровати малыша, тем более серьезные переживания он испытывает. Но во взрослом возрасте это привидение, от которого ребенок задыхался, может трансформироваться в клаустрофобию, и тогда, например, человек передвигается по городу на такси или наземном общественном транспорте, потому что в метро ему становится плохо.

«Детский след» прослеживается и в попытке защититься от иррациональных страхов столь же иррациональным поведением. Из триллера в триллер кочует сюжет, когда жертва убегает по ночной улице от преследователя в свете уличных фонарей, как модель по подиуму, хотя здравый смысл подсказывает держаться более темных участков, где ты менее виден и где легче спрятаться. Однако мрак пугает сильнее, чем конкретный человек с ножом, – мало ли кто там еще прячется.

Точно так же появляется система маленьких ритуалов, призванных охранить и оберечь. И в случае их нарушения мы испытываем внутренний дискомфорт. Логика этих действий посторонним людям непонятна, потому подобного рода нейтрализация страхов может вносить вполне ощутимые неудобства в обыденную жизнь.

Жанна Сергеева рассказывает о прецеденте лечения детского страха: «Родители разрешили сыну защищаться от Бабы-яги, которой он боялся. Малыш спал с игрушечным мечом, а на подоконнике выстроил армию роботов и солдатиков. Когда страх ослаб, мальчик начал рисовать Бабу-ягу, разговаривать о ней, и родители поддерживали его в этом: любую фобию надо не отрицать или стараться задавить, а общаться с ней и понимать ее происхождение. Так вскоре ребенок перестал бояться». Но если у детей ритуальные действия вполне понятны и логичны, то у взрослого такие методы явно вступают в конфликт и с жизненным опытом, и со здравым смыслом.

В зависимости от серьезности, психологической конституции человека и конкретной жизненной ситуации, затаившиеся детские страхи могут вызывать целую гамму проявлений – от милых чудачеств до тяжелых расстройств психики. Что же нам делать со всеми этими «скелетами в шкафу»? Во-первых, психологи рекомендуют воспитывать в себе Взрослого – ту часть личности, которая отвечает за самостоятельность, ответственность, аналитическое восприятие действительности, принятие и реализацию волевых решений.

Любой иррациональный страх связан с Внутренним Ребенком. И практически все направления психологии работают с детскими фобиями, помогая поднять их со дна памяти и заново переосознать уже в рамках имеющегося жизненного опыта, постепенно принять своих «монстров».

ТЕКСТ: Денис Грачев