Алина Фаркаш о том, почему вместо сочувствия мы раздаем советы и пинки
Однажды я видела, как одна женщина жаловалась, что ее исключили из сетевого сообщества, в котором принято безусловно поддерживать участников: «Я же так поддерживала автора, — говорила она, — я ее и поругала за то, что она себя не уважает и не ценит, и пнула, чтобы она перестала сидеть на попе ровно и начала действовать, и советов дала массу! За что же меня исключать?!»
По мнению многих людей, поддержка выглядит именно так. Они еще часто гордятся тем, что не унижают собеседника «ненужной жалостью», а оказывают действенную, практическую поддержку! Пинают. Оскорбляют. Стыдят. Поддерживают, да.
Одна моя подруга рассказывала, что пять лет жила в отношениях с абьюзером, который ее бил, занимался с ней сексом против ее воли, оскорблял, насмехался над ее чувствами, планами и мечтами. Она чувствовала себя настолько раздавленной и ничтожной, что у нее совсем не было сил уйти от него. Ей казалось, что это она во всем виновата, она действительно такая ужасная, невыносимая, отвратительная и раздражающая, что этому мужчине просто приходится ее терпеть. И что ничего другого она и не заслуживает. Когда она пыталась рассказывать об этой ситуации подругам, те говорили: «Как ты можешь позволять с собой так обращаться?! Ни один мужчина даже не посмеет подумать, чтобы меня ударить или обидеть!» Или: «Как же надо себя не уважать, чтобы позволять делать с собой такое?!» Или: «Тебе не стыдно такое рассказывать?»
Все закончилось в тот момент, когда один почти посторонний человек ее просто пожалел. Безо всяких оценок ситуации. Без назиданий, что и как она должна сделать. Просто пожалел, сказал, что понимает, как ей одиноко, страшно, больно и плохо. Что она может обращаться к нему в любой момент, когда ей понадобится помощь или просто дружеский разговор. И этот разговор – простая, «бесполезная жалость» – изменил в жизни моей подруги все. В тот же день она пришла домой, собрала чемодан, оставила ключи под ковриком – и больше никогда не возвращалась ни в тот дом, ни в те отношения. Просто потому, что вдруг почувствовала, что все может быть иначе. Что с ней можно общаться уважительно и деликатно. Что в происходящем – нет ее вины.
Самая простая поддержка может делать невероятные вещи! Менять жизни, менять людей. Но почему-то многие люди считают, что поддержку нужно заслужить.
Я много раз видела, как просьбы о поддержке и сочувствии превращались в повод для дискуссий или в повод для расследований. Сейчас одна моя подруга разводится, очень переживает. Но окружающие не дремлют! Почему это она страдает? Муж у нее был хороший: не бил, не пил, всю зарплату в дом носил. Кто от него ушел? Она ушла! Буквально на пустом месте: разлюбила – и ушла! И еще при этом набралась наглости говорить о каких-то там переживаниях?! Пусть сначала докажет, что страдает. Пусть докажет, что сделала все возможное, чтобы сохранить семью. И уж точно пусть предъявит неопровержимые свидетельства того, что не к полюбовнику ушла, а от невыносимости семейной жизни. А мы еще подумаем, настолько ли ей было невыносимо? Или можно было еще потерпеть.
Мы не верим, когда люди говорят о своих чувствах: мне плохо. Мне больно. Мне обидно. Обычно это выливается в попытку запретить оппонентам чувствовать то, что они чувствуют. «Мне очень грустно, я скучаю по родному городу» – «Что за чушь! Город, в котором вы сейчас живете, гораздо лучше!» Это идет откуда-то из глубин нашего детского опыта, помните, это родительское: «Ну хватит плакать, не так уж это и больно!» Мы будто привыкли, что мы можем знать, что на самом деле чувствует другой человек. Оценить глубину его боли. Силу его тоски, любви, волнения, страха, разочарования. Оценить и осудить, если она не соответствует нашим представлениям о том, что он чувствует На Самом Деле. Вдруг он нас обманывает? Говорит, что расстроен, а на самом деле!.. А что, кстати, на самом деле? Кто, как не сам человек, может знать, что происходит у него в душе?
Мне самой очень сложно не судить. Не раздавать табличек: кто должен быть веселым, а кто грустным. Кто как должен переживать различные события своей жизни. Я втайне недоумеваю, когда кто-то «слишком сильно», на мой взгляд, убивается из-за смерти кота. «Это же только кот!» — думаю я и ужасно на себя из-за этого злюсь. Я досадую, что красивая и веселая подруга, мама трехлетней девочки, два года назад похоронившая мужа, так и не начала ходить на свидания. И даже не думает об этом. Мне кажется, что ей уже пора, что она должна прекратить жить воспоминаниями и оплакивать. Но я одергиваю себя, я стыжусь этих мыслей. Я работаю над собой изо всех сил. И все чаще у меня получается.
