Алина Фаркаш о том, почему можно и нужно менять свои принципы
Я заметила, что многие люди считают, что менять мнение – неприлично. Даже стыдно. Будто это выдает в тебе человека несерьезного, ветреного. И вообще не хозяина своему слову. Есть у тебя принцип – значит, все. Придерживайся его до конца! А то что же это такое: сегодня ты считаешь так, завтра – иначе! Нехорошо это. Непорядочно.
Мне тоже часто неуютно признаваться, что мое мнение – изменилось. Особенно когда это касается глобальных вопросов. Но при этом умение пересматривать старые принципы, признавать ошибки и слушать аргументы противоположной стороны мне кажется очень важным для собственного развития. За семь лет меняются все клетки кожи, то есть ты становишься буквально другим человеком! Странно было бы иметь одинаковые идеалы и представления о правильном в двадцать пять и в тридцать пять! Итак, что изменилось во мне за последние десять лет?
Деликатность по отношению к вопросам деторождения
В двадцать пять я могла легко спросить: «А вы хотите ребенка?» Или: «А сколько детей вы хотите?» Дело в том, что я забеременела после первого незащищенного секса в моей жизни и все разговоры мамы и ее подруг были о том, что дети появляются буквально от одного неосторожного взгляда. То есть я догадывалась, что на свете бывают женщины, которые не могут забеременеть ровно в тот момент, когда захотят ребенка, но они представлялись мне чем-то очень далеким и малореальным. Одной на миллион.
За последние десять лет мои подруги прошли через многочисленные безрезультатные эко, выкидыши, роды мертвого ребенка, многолетнее бесплодие при абсолютном здоровье обоих партнеров, смерть трех первых младенцев сразу после рождения и многое-многое другое. Вдруг оказалось, что вокруг невероятное количество женщин, которые по самым разным причинам не могут иметь ребенка. Моя дочь родилась через семь с половиной лет после первого сына. До этого мы почти пять лет не предохранялись, у меня была замершая беременность – и только после всего этого у нас вдруг родилась маленькая синеглазая девочка. И это, можно сказать, легчайший из вариантов, учитывая то, что мы для этого ничего особенно не делали: не лечились, не обследовались и не ждали каждый месяц с замиранием сердца. А вокруг было много тех, кто делал все это и намного больше.
В общем, теперь я в разговорах о детях осторожна, как на минном поле. Потому что, даже если у людей уже есть ребенок, это еще не значит того, что они могут легко родить следующего. И что эта тема не будет для них кровоточащей болезненной раной.
Феминизм
В двадцать пять я говорила так: «Я не феминистка, но...» В тридцать пять я, естественно, феминистка. И мне странно, как порядочный и адекватный человек может не быть ею. Около десяти лет назад в VOICE был материал, где мужчины-иностранцы, работающие в России, высказывали свое мнение о российских женщинах. Большинство говорило стандартное - то, что от них и ждали: самые красивые, очень женственные, загадочная русская душа и все такое. А один француз отличился. Он сказал что-то вроде: «Русские женщины любят притворяться слабыми. У нас в офисе часто необходимо приносить со склада коробки, они весят от пяти до десяти килограмм. И все русские сотрудницы отрывают своих коллег-мужчин от работы, чтобы те им донесли необходимое. Но это же странно и нелогично! Женщины носят своих детей! Пять килограммов обычно весит двух-трехмесячный ребенок, который кажется им легким, как пушинка! А коробку такого же веса они даже оторвать от пола не могут!»
Тогда мне этот француз показался ужасно гадким и противным. И вообще «не мужчиной». Сейчас у меня вызывают недоумение гендерные игры из серии: «Я не могу поднять пакет из супермаркета, вкрутить лампочку и выгнать из дома таракана». Почти такое же сильное, как и: «Я не умею готовить даже самое примитивное, у меня нет материнского инстинкта и поэтому я не могу поменять подгузник своему младенцу и гладить мужские рубашки – это женская обязанность!»
Я верю, что есть немало пар, которым подобные ролевые игры доставляют немало удовольствия, мы сами нередко в них играем: например, в девяноста случаях из ста – вино открывает и разливает муж, а закладываю белье в стирку я. Но мы в общем отдаем себе отчет в том, что это – не более, чем традиционная игра в мальчика и девочку. Тут главное – не заигрываться. Потому что часто за вот этим: «Ах, женщины, прелестные создания, которые украшают нашу жизнь, я не позволяю им платить за себя в кафе и носить ничего, тяжелее клатча!» –скрываются довольно жуткие вещи, которые я не хотела бы иметь в своей семье. Например, прелестные создания не имеют права принимать важных решений и имеют громадный список из положенных им «женских обязанностей».
Проституция
Тут все просто: еще недавно я была активно за легализацию и за то, что «каждый человек имеет право распоряжаться своим телом по собственному разумению». К тому же легализация сделает этот бизнес безопасным и уберет оттуда криминал. Все это я думала ровно до того момента, пока не прочитала многочисленные исследования о том, что у проституток, даже из самых благополучных стран, где уже есть та самая легализация, уровень стресса и психологической травмы сравним со стрессом и травмой у солдат, только вернувшихся из горячей точки. То есть десять из десяти. И, по моим представлениям о добре и зле, нельзя использовать бесконечно травмированного человека, даже если он сам говорит, что не против.
В общем, пересмотр своих идей и принципов – это хорошее дело. Помогает увидеть путь, который ты прошел. И дает смелости к новым изменениям. Ведь если ты не меняешься, то ты, можно сказать, уже умер.
