Любовь против бутылки и шприца
Мы — несколько десятков человек — сидим в актовом зале клиники лечения зависимостей в Московской области. Здесь пациенты обычно делятся своими проблемами и переживаниями. Сегодняшнее мероприятие — особенное. Клиника открылась ровно год назад, и в этот день руководство пригласило в гости бывших пациентов из числа самых первых, чтобы они поведали другим об истории своего выздоровления.
Виталий, немолодой мужчина, рассказывает, что раньше его постоянно увольняли с работы, жена не выдержала и ушла. После этого он совсем потерял контроль над собой и проводил трезвым не больше трех дней в месяц. Теперь он уже девять месяцев не пьет. Все, не сговариваясь, начинают аплодировать. Те, кто здесь сидит, совсем не похожи на алкоголиков и наркоманов: симпатичная девушка лет 28 с трогательными заколочками в волосах, другая, стильно одетая, на высоких каблуках, парочка подростков. То, как легко и непринужденно они называют себя больными, немного обескураживает. Именно этому, в частности, здесь учат — не бояться осознавать, что с тобой не все в порядке, просить помощи.
«Это одно из самых распространенных заблуждений — считать алкоголиком только немытого бомжа, который валяется под забором, — говорит мне чуть позже Маргарита, мама одной из бывших пациенток. — Я тоже долго так думала, не могла признать, что проблема в нашей семье зашла уже очень далеко. Но когда дочка здесь оказалась, я стала ходить на сеансы семейной терапии, и они изменили многое в моем сознании». Да, клиника называется семейной не только потому, что ее основатели и сотрудники — родственники, но и потому, что здесь психологи работают не с одним зависимым, а со всей семьей.
В зависимости от программы срок пребывания в клинике может различаться, но в среднем пациенту приходится провести здесь месяц. Выглядит это примерно так же, как поездка в дом отдыха. В Rehab Family два небольших корпуса, где комнаты похожи на гостиничные номера. Из окон гостиной видно Икшинское водохранилище, а над ухом уютно чирикают сидящие на книжном шкафу птички амадины (они тут «на вольном выпасе» и сами решают, когда сидеть в клетке). На первом этаже главного здания — столовая, где царят шеф-повар и суровый на вид персидский кот (какие отношения у него с амадинами, правда, осталось неясным). Всюду новенькая мебель, симпатичные вазочки или натюрморты в рамке — в общем, интерьер без кричащей роскоши, но достойный. Несколько раз в неделю жильцам предлагаются поездки — на иппотерапию, в баню, в церковь... Ключевых отличий от обычного отеля два. Во-первых, за исключением организованных выездов, пациенты находятся в строгой изоляции от внешнего мира (даже телефонные звонки и интернет здесь по расписанию). А во-вторых, постоянно проходят интенсивные занятия с психологами. В это же время родители, жены и мужья зависимых могут посещать второе представительство — в Москве, в Консультативном офисе на Береговой, где психологи работают с ними амбулаторно.
Местные жители, как сообщает мне по секрету матушка, приехавшая вместе с мужем из соседнего православного храма отслужить праздничный молебен, поначалу восприняли новость о постройке Rehab Family с некоторым недовольством — мало ли что. Но за этот год смягчились — в том числе и потому, что клиника создала несколько рабочих мест.
И тем не менее, к концу дня внутри меня по прежнему сидит маленький червячок сомнения. Да, в клинике, наверное, хорошо на время отрешиться от соблазнов — но ничего сверхъестественного гостям не показали. Ну покой, ну разговоры по душам... Есть ли во всем этом какой-то секрет, который действительно меняет человека?
Ответ на этот вопрос прозвучал из уст Данилы. С ним и еще с несколькими гостями мы оказались в электричке на обратном пути в Москву — вообще-то у клиники есть несколько машин, но в этот раз их не хватило, чтобы довезти многочисленных посетителей прямо до столицы. Как выяснилось, к лучшему — все сорок пять минут мы проговорили. О вещах, о которых здоровые люди обычно даже не задумываются: чем отличаются чувства человека с болезненной тягой к алкоголю и наркотикам от чувств остальных, о том, где проще всего сорваться, о том, можно ли когда-нибудь считать себя полностью излеченным. Данила все это знает не понаслышке. У него богатая биография: образование в цирковом училище, работа в театре. Шоу-бизнес привел к наркотикам, а те превратили Данилу в асоциальный элемент с нешуточной перспективой сесть за грабеж, разбойное нападение или драгдилерство. После этого он решил, что пора завязывать. Попросил маму о помощи и сдался в . Так вот, по его мнению, больше всего ему помогло осознание того, что он не один. «Раньше мне казалось, что я какой-то отброс общества, что я никому не нужен, и неважно, что будет с моей жизнью, — говорит он. — Но психотерапия помогла мне по-новому посмотреть на мир. Теперь я стараюсь бережнее относиться к окружающим, совершать добрые поступки, пусть небольшие. И заново учусь понимать многие простые вещи, которые забываешь, когда наркотики меняют твою личность. Это очень важно».
